Разбивающий сердца - Яна Мелевич Страница 10

- Пап, иди сюда! – она кричит, но меня отвлекает гребаный звонок по телефону. Вижу, как забирается наверх в толпе детей, которым натерпится покататься тоже. Они толкаются, пихаются и верещат, пока мамы не видят. На лестнице едва протолкнуться, однако отворачиваюсь, прижимая к уху смартфон. Разберутся как-нибудь за место, дети же.

Четыре. Крики слышу точно вживую, закрываю ладонями уши и трясу головой. Глаза буквально обжигает влага, сам не замечаю, как подскакиваю от звона в ушах.

Она звала меня и махала рукой, пробираясь выше, там, где ребята дрались меж собой. Кто из них оступился, кто толкнул случайно? Падать всего ничего, если только не ударишься о металлическую балку.

Три. Больше себя не контролирую, вырываюсь из рук Гриши, что-то крича. Он обхватил меня руками поперек, удерживая на месте, пока колени не коснулись пола.

- Все хорошо, Ром. Нормально все, держись, слышишь? Это случайность, повторяй за мной: случайность! – ровным тоном произносит чертово слова, которое мне хочется содрать вместе с кожей.

Отталкиваю его в сторону с такой силой, что он буквально валится на столик и бросаюсь в коридор прямо к туалету. Распахивая с силой дверь, захлопывая ее. Защелка издает тихий щелчок и только после этого я позволяю себе тихо разрыдаться, кусая с силой запястье до крови. Слезы кататься градом, заливая лицо, могу лишь бить беспомощно по кафелю, размазывая собственную кровь. Точно такую же, какой она была на моих руках тогда. Сношу бутылочки с мылом и сжимаю раковину до тех пор, пока истерика не проходит.

Холодная вода остужает щеки, стирает остатки соленой влаги с кожи и немного бодрит. Я устал, разбит и хочу напиться, как часто делал раньше. Вот только это не повод. Вытираю руки, зажимая рану и выхожу наружу, возвращаясь в комнату, где Соболев уже все вернул на места. Кроме коричневого пятна на ковре. Бросает взгляд на мою рану, не позволяя прикрыть рукавом и качает головой.

- Как себя чувствуешь?

Он знает, что там было. Ничего удивительного, первые дни я вообще не позволял себе проявлять эмоции. Парни не плачут, мужчины тем более. Нам нельзя - слезы ничего не решают, лишь глупое проявление эмоций слабаков. Лишь иногда ночами закрываясь в ванной позволял спустить себя с натянутого поводка, чтобы ни Лера, никто либо не слышал этого.

Я пил, она рыдала днями напролет.

Я ушел в работу, она в депрессию напополам с истериками.

Я разрушил наш брак, она добила его изменой.

- Я назначаю терапию дважды в неделю, - хмурится Гриша. Прерывая мои мысли, методично перебинтовывая запястья. – Хватит топтаться на месте, пора довести дело до конца. Жду в воскресенье в это же время.

- Хорошо, - устало соглашаюсь, выдыхая.

Времени переодеться и умыться у меня в образ. На все про все час, поэтому быстро заезжаю в почти пустую съемную квартиру, где из мебели кухонный стол, два стула, шкаф для одежды и старый скрипучий диван. Споласкиваюсь осторожно, стараясь не задеть руку и выискиваю выглаженную черную рубашку к джинсам, надевая поверх пиджак, дабы Аня не видела бинта. Всего секунду смотрю на свое бледное лицо с красными глазами и выхожу, выбросив из головы сегодняшнее утро. Новый день – новая куча дел. Надо разбираться с Ириной, затем приниматься за новое дело. А может правда стоит придумать псевдоним.

Мой взгляд падает на тоненькую фигурку, пинающую снег на крыльце. Шапка съехала, а сама Филатова замечает меня и солнечно улыбается, едва выхожу из машины. Никакой обиды, кроме привычного:

- А-а-а, шеф, опоздали, вчера меня бросили, теперь явились без завтрака, - она тянет руки, цепляя меня за рукава зимнего пальто и дергая себя. В серо-голубых глазах скачут чертики, сама же девчонка дует губы.

- Филатова, - бурчу мрачно, однако рук из ее ладоней не выдергиваю, наоборот, перехватываю в свои, понимая, как сильно она промерзла. – Почему не на рабочем месте? Это начальство может задержаться. А работники – опоздать!

- Ну дык, Роман Алексеевич, - вытаскивает пальцы, разводя руками. – У нас опять что-то на двери нехорошее слово написал. Вот, спешу первой обрадовать, потому что охранник там вместе с арендодателем психует.

- И на сколько нехорошее? – с подозрением спрашиваю, а девчонка манит к себе, прикрыв ладошкой рот и шепчет:

- Х-у-е-с-о-с.

Морщусь, дергая эту дурочку за капюшон, разворачивая спиной и подталкивая.

- Не повторяй всякие мерзости!

- Так сами спросили, - обижается Филатова, пытаясь повернуть голову, скользя подошвами ботинок по скользкому крыльцу. – Но моя нежная девичья психика очень пострадала. Мне нужна денежная компенсация.

- Обойдешься, - фыркаю, пихая к двери, но упрямая девица тормозит у самого входа.

- Тогда моральная! Купите мне суши. Не будьте жлобом, Роман Алексеевич. Вам жалко, что ли?

- Да ты сожрешь опять три здоровенных сета!

- Ой. Да что там есть. Кто из нас вообще двоих мужчина? Давай-давайте, босс. Суши, цветы и можете обнять на дорожку, а то работа на вас больно нервная.

- Еще скажи: жениться на тебе, - ехидно отвечаю, совершенно не думая о смысле произнесенной мною фразы, а она резко оборачивается и внимательно оглядывая, произносит:

- Вы, конечно, ничего, но… староваты, - задирает нос, исчезая в здании, оставляя меня ошарашенно смотреть себе вслед. Сжимаю кулаки, шипя от ярости:

- Поганка… Точно заставлю перекрашивать всю дверь, паршивка мелкая!