Незабываемая ночь - София Джеймс Страница 10

Селеста потерла ладонями лицо, несколько раз выдохнула, стараясь успокоиться. Ничего не помогало, пульс был сумасшедшим, дрожь усиливалась, обрести сейчас равновесие она сможет, лишь применив волю. Если хоть что-то в ее облике будет наводить на мысль об испытываемом страхе или чувстве вины, она не выйдет из следующей комнаты живой.

Мартин Блан поднял на нее взгляд, а затем снова уткнулся в стол, но лишь после того, как поверил в то, в чем она хотела его убедить, – она видела это и не сомневалась.

Отточенным движением она подхватила пальчиками шелковую ткань и чуть приподняла юбку.

– Допрос заставляет Гая считать, что все женщины мечтают с ним переспать. Ему надо поменьше думать об этом, он становится утомительным.

Мартин встал и, как она ожидала, подошел к ней. Тяжело переведя дыхание, она вытерла лицо рукавом и уставилась на Блана. Раньше, когда ей была нужна информация, она позволяла ему многое, но на этот раз его нужно только отвлечь.

– Гай сказал, английский майор оказался крепким парнем, а я не хочу оставаться там и наблюдать за пытками. Еще он сказал, что потребуется время, и просил не входить, пока сам не позовет. – Селеста дернула плечом и оперлась на край стола. – Пожалуй, выйду на улицу, глотну свежего воздуха. Не проводишь меня? – Она покосилась на свой плащ, лежащий тут же на стуле, и порадовалась, что сможет прикрыться им.

Мартин взял ее под локоть, провел мимо группы мужчин, игравших у выхода в карты, и вытолкал наружу. Они прошли несколько шагов по улице, и Селеста увлекла спутника за собой в заброшенный магазин, дверь которого была открыта нараспашку. Там, прижав к косяку, она умело надавила ему на шею, применив прием, которому учил ее отец и что всегда срабатывало. Блан, конечно, очнется, но она будет уже далеко. Поразмыслив мгновение, она отволокла его дальше от входа, усадила на деревянный пол спиной к прилавку и подняла ворот куртки.

– Прости, – шепнула она, выбежала на улицу и быстрым шагам пошла прочь от злосчастного места, подставляя лицо освежающему ветру.

Стоило ей переступить порог церкви, как из тени навстречу вышел Саммерли. На носу запекшаяся кровь, правый глаз опух так, что почти закрылся.

– Пошли, только прикрой лицо. – Она старалась не касаться его и не позволила этого ему.

Они прошли через улицу и направились в ту часть города, где она бывала редко. Адрес своей квартиры она решила оставить в секрете, к тому же этот дом ближе. Мельком взглянув на Шейборна, она заметила, что он сильно хромает, а лицо, полускрытое капюшоном, исказилось от боли. Тем не менее он не отставал. Пошел дождь, и Селеста обрадовалась ему: вода уничтожит следы, смыв капли крови, которые наверняка оставались за ними.

В квартире она первым делом направилась в ванную, где ее вырвало над раковиной. Выдававшие ее звуки она даже не пыталась скрыть. Убийства всегда давались ей тяжело.

«Путь жизни мудрого – вверх, чтобы уклониться от преисподней внизу». Отец часто повторял эту строчку из Книги притчей Соломоновых, и Селеста верила, что это истинно так. Она покачала головой. У нее не может быть надежд взлететь к ангелам. Единственное, на что она может надеяться, о чем молить, – быстрый и скорый конец.

Вытираясь сухим полотенцем, она посмотрела на себя в зеркало. Казалось, кровь Гая Бернара впиталась в кожу, во рту до сих пор ощущается омерзительный привкус железа. На светлой ткани остались красные капли.

Селеста знала, что именно так все закончится, или приблизительно так.

В корзине лежала аккуратно сложенная запасная одежда, и она стала быстро одеваться: платье, одно из тех, что носила в прошлой жизни, шляпка, ремешок, ботинки. Пистолет она сунула в кобуру под юбкой, рядом пристегнула нож, предварительно отмыв лезвие и приготовив для следующего раза. Она готова и вооружена. Все, как ей нравится.

Измазав гуталином лицо и руки, она не забыла поскрести ногтями грубый пол ванной комнаты. Успех зависит от деталей. Она выросла, слушая истории об аристократах, которые шли на гильотину с идеальным маникюром.

Теперь Селеста чувствовала себя более уверенно, внутренняя дрожь утихла. Как бы давно он ни был покинут, но это ее мир. Осталось завершить последнее дело.

Появившаяся в комнате молодая женщина не имела ничего общего с той, что недавно исчезла за дверью ванной.

– Здесь жил твой отец?

– Да. Арендовал эту квартиру в центре Парижа, когда мы только вернулись. Но это было его тайное убежище, тайная жизнь, о которой знали немногие. Место на случай необходимости скрыться от всех, в этом районе он не встретил бы тех, кто мог его узнать.

– Это было необходимо, потому что он погрузился в политику распадающейся империи?

– И еще он много пил. – Эту фразу она произнесла с меньшим энтузиазмом. – Расплата за рухнувшие надежды. Он встретил мою маму здесь, в Париже, потом они долгие годы жили в Суссексе. Похоже, вернувшись, он понял, что ему уже нет места в этой жизни.

Оглядев комнату, Шейборн увидел много доказательств, что здесь обитал Август Фурнье: книги, трубка, мебель во французском стиле, а также скрипка и полдюжины пыльных бутылок вина и других спиртных напитков.

– Ты бывала здесь с ним?

Селеста покачала головой.

– После смерти папа я оставила эту квартиру за собой на случай, если придется прятаться.

– К тому времени ты уже поняла, насколько опасно дело, в которое втянул тебя отец?

– В его защиту скажу, что он искренне верил, что Наполеон изменит мир к лучшему.

– Изменил? Хотя бы для тебя?

Под маской равнодушия он заметил проблеск гнева и даже порадовался этому.

– Ты ничего не знаешь о том, какой я стала, майор. Тебе повезло, если ты принадлежишь к тем немногим счастливчикам, которые никогда не разочаровывались в жизни.

– Хочешь сказать, с тобой такое случалось?

– Хочу сказать, что надо уезжать из города, пока о нас не стало известно каждому агенту всех разведок. Я молю Бога, чтобы все, что о тебе говорят, оказалось правдой.

– А что обо мне говорят? – Он вскинул бровь.

– Что ты самый хитрый из всех врагов Франции, что можешь исчезнуть быстрее, чем обычный человек выдыхает.

– Лестно, хоть и глупо. – Он отвернулся, видя, как она улыбается. – У тебя найдется здесь веревка?

– Да.

– А Библия?

Она подошла к шкафу и взяла с полки два тома.

– Католическая или англиканская?

Потянувшись за Вульгатой, он заметил, что ноготь на мизинце ее правой руки сорван, а палец кровоточит.

Ее мысли всегда было трудно понять, даже в юности, когда они вместе гуляли по лугам Суссекса. В шестнадцать она позволила ему себя поцеловать. В семнадцать взяла за руку и привела в сарай в Лэнгли, где легла на солому и призывно подняла юбки. Под ними ничего не было, только кружевная подвязка на бедре. На следующий день она сообщила, что уезжает с отцом в Париж. Немногим позже его отправили в Лондон для поступления в полк. Сейчас ей двадцать пять, ему двадцать шесть.