Охота на журавлей - Ольга Николаева Страница 10

Но сегодня, Рина была абсолютно уверена, никакой прогулки не выйдет. Ей хотелось прямо на пороге рухнуть  и не вставать.

-Нет, милый, спасибо. Я, наверное, умоюсь и сразу лягу. - Скинув балетки, она обняла мужа, поцеловала, прижалась на какое-то время щекой к его, слегка заросшей к вечеру, привстав на цыпочки, чмокнула в нос. И побрела в ванную, на ходу расстегивая блузку.

- Что-то случилось? Ты хорошо себя чувствуешь? Бледненькая какая-то… - Миша привычно протянул руку, чтобы потрогать ее лоб, будто не бывает других напастей, кроме температуры.

Арина отдернула голову, на автомате, поморщилась, когда Михаил обиженно насупился, растерла лицо руками, с силой, потом покрутила головой… Ничего не помогало.

- Плохо себя чувствую, Миш. Задолбалась сегодня. Сил моих нет никаких. - Она умывала лицо холодной водой, подумывая, не залезть ли целиком под ледяной душ, а вдруг, от него полегчает?

- Что опять? - Муж сосредоточился. Видно было, что готов сейчас же запомнить имена обидчиков и бежать, воевать с ними. Чтобы больше обижать было неповадно.

- Да все то же, что и раньше. Думаешь, проблемы сами собой рассасываются, как прыщик на заднице? - Не хотелось быть грубой, но рассказывать ему в сотый раз об одном и том же ее заколебало. А Миша отличался удивительной забывчивостью в некоторых моментах. Кажется, все, что касалось арининой работы, стиралось из его памяти под бой часов, начинающий новые сутки. И на следующий день ему можно было говорить снова тот же самый текст, с теми же интонациями, вообще ничего не меняя, а он опять реагировал, будто в первый раз слышал.

- Увольнения эти ваши, из-за них, что ли? - Поразительно, что он все же вспомнил основную проблему, что терзала его жену вот уже несколько недель.

Тот разговор с Сергеем Александровичем был вовсе не шуткой. И приходил он к ней, действительно, по делу. И не было то дело предназначено для чужих ушей. Арине предстояло уволить почти треть из числа подчиненных ей девчонок. И никого из начальства не волновало, что она никогда этого не делала. И не представляла, как это - позвать человека и, глядя ему в глаза, сообщить, что отныне он - отработанный материал, и в его услугах никто не нуждается. И что завтра он уже останется без работы и без денег. А девчонки, между прочим, почти все были приезжие, со съемными квартирами, кредитами и долгами, а некоторые - и с детьми, которых кормить надо. И детям не объяснишь, что у мамы на фирме кто-то придумал немного повысить прибыль, выгнав на улицу работников. 

А потом еще, после увольнения, надо было как-то заставить оставшихся девочек работать на треть быстрее и проворнее. И за ту же зарплату.  Что-то совсем уж за гранью фантастики. Они и так-то никогда особенно не напрягались, а на каждую претензию Арины все норовили огрызаться, скандалить и выяснять отношения.

Хуже всего: никого не волновали нравственные аринины терзания. Вот вообще никого. Ни девочек, увольняемых и оставшихся, ни ее руководство. Может быть, Сергей Александрович еще мог бы ее пожалеть или даже помочь. Казалось, что он из породы людей сочувствующих и добрых, несмотря на явную склонность к кобелизму. Но, как назло, он уехал через два дня после состоявшегося разговора. Не насовсем. Пришлось вернуться в Ростов: бывшие коллеги попросили его о помощи (в подробности Арина не вникала), и он поехал спасать такой же развлекательный центр, как у них, от полного разложения и распада (по словам самого Сергея).

- Ну,  а как ты думаешь, Миш? Меня же, по сути, заставляют закон нарушать, и все это понимают. И каждый в лицо тыкает. А начальство каждый день требует список фамилий и даты… Им, понимаешь ли, отчет надо наверх посылать… - Кажется, все это она ему уже рассказывала, но не молчать же в ответ на вопросы мужа?

А дальше она слушала гневную и горячую речь Михаила о том, как она должна пойти к самой директрисе и сказать ей… Перечень того, что нужно было сказать, был таким же длинными, как и бессмысленным. Потому что проще было сразу написать заявление об уходе, и не тратить время, ни свое, ни руководителей. Опять же, ей бы и спасибо еще за это сказали бы: сама пополнила список тех, кого уже точно уволили.

Это было еще одним камнем преткновения в их семье: Миша категорически не хотел понимать все тонкости и нюансы работы в крупной компании. А еще более не хотел слышать, что для сохранения своей должности, статуса и зарплаты Арине постоянно приходится наступать на горло собственной песне. То есть идти против совести, собственных убеждений, иногда - и против закона. И что из этого было хуже для нее, еще неизвестно. Почему-то, мужу казалось, что все эти нравственные и законодательные дилеммы можно решить простым разговором. Ну, то есть, прийти в кабинет к шефам, стукнуть кулаком по столу и потребовать… А если здесь не понимают, то найти контакты генерального, который то ли в Питере сидит, то ли в Москве, и позвонить или написать ему. Вот совсем же не был ее муж дураком, но в некоторых случаях просто умилял своим непосредственным взглядом на жизнь. И это Арину сейчас нереально бесило. Наверное, впервые за все время их знакомства, доводило до состояния, когда хотелось на парня наорать. Но чувство такта, воспитание, любовь к нему и нежелание ссориться - все это ее останавливало в самый последний момент. Потому она все чаще и отмалчивалась.

-Миш, пойдем спать, а? Ну, правда, у меня больше ни на что сейчас сил нет. И то, не уверена, что заснуть смогу… - Уже несколько ночей подряд она маялась от тяжелых мыслей, даже сами сны были продолжением рабочих будней. Иногда, просыпаясь, Арина не могла понять, спала ли вообще, или так и продолжала всю ночь о чем-то думать…

- Хорошо, пойдем. Ты укладывайся, а я сейчас уберу на кухне и приду.

Он не просто убрался и вымыл посуду. Еще и об Арине позаботился: притащил поднос, на котором стояли два бокала вина, сыр, нарезанный по-мужски крупными ломтями, колбаса, яблоко, груша и гроздь винограда.

- Что есть в печи, все на стол мечи, да? - Глядя на такую заботу, быстро расхотелось сердиться. Хотелось просто закрыть глаза, пристроиться на груди у мужа с полным бокалом вина и позволить ему кормить себя виноградом. И сыром сверху, конечно же. Сыр - слабое место Арины, и Миша этим пользовался бессовестно, каждый раз, когда хотел ей сделать приятное.

-Вижу, что ты не уснешь без успокоительного. Вот, приготовил, а к нему закуску. Твое любимое, между прочим, чилийское. - И это была еще одна сторона Миши, за которую Арина его любила и ценила: он всегда подмечал и замечал все ее пристрастия, даже если она всего раз о чем-то и обмолвилась. Правда, иногда сиюминутный каприз мог быть принят как очередное «любимое» блюдо, кино, место, время и прочее… И приходилось убеждать, что не нужно больше покупать этот творожок или шоколадку: Рина уже на всю жизнь ими наелась, а Миша продолжал нести их и нести. Со временем просто привыкла быть аккуратнее в выражениях. И если чего-то очень сильно захотелось, то сразу ставить точки над «и»: хочется только сейчас, завтра уже не нужно.

- Ну, давай тогда, будем вместе успокаиваться. Одна я целый пузырек не осилю.