Вера, Надежда, Виктория - Иосиф Гольман Страница 10

Ладно, за этот конкретный бзик я его прощаю. И медленно пробираюсь на третий ряд. Честно говоря, утро и на меня действует не лучшим образом. Особенно после вчерашнего ночного клуба с танцполом. Или сегодняшнего? – тупо соображаю я.

– Привет, Вичка! – Кто-то чмокает меня в щеку.

Ага, Юлька.

Люблю старушку. Во всем азартная девушка: и в танцах, и в любви, и в учебе.

– Привет, Юлька! – Не люблю все эти чмоки-чмоки, но играю по правилам.

– А я снова с Вовкой! – выпалила Юлька.

Тоже мне, удивила. Милые бранятся – только чешутся. Это Бориска в нашем общем детстве так говорил. Ему казалось, что поговорка звучит именно так, и он никак не мог постигнуть смысл выражения. То, что Юлька помирится с Вовкой, мне было очевидно еще до того, как они в очередной раз поссорились.

Мы негромко обсудили обстоятельства ее личной жизни. Потом перспективы попасть на стажировку в престижное агентство – на следующей неделе будут подводить итоги творческого конкурса.

Мы бы и еще нашли что обсудить, но с кафедры раздался ехидный голос Ефима Аркадьевича.

– Мне кажется или пара уже началась? – злорадно поинтересовался он.

Юлька предательски быстро раскрыла тетрадь и уставилась в текст, а я протащилась еще пару метров до свободного места.

– Девушка! – ласково позвал кого-то препод.

Я уселась и начала доставать из сумки причиндалы.

– Девушка! – не переставал налаживать вербальную коммуникацию Береславский.

Тут до меня доперло, что необходимая ему девушка – это я.

Я подняла глаза, установила визуальный контакт и стала ждать продолжения.

И оно не замедлило прийти.

– Вас ведь Вика зовут, кажется?

– Да, – согласилась я. Куда ж деваться?

– Хочу откровенно сказать вам, Вика… – вполне дружелюбно начал он.

Странно это. Что же он хочет мне сказать?

– …что третий ряд идет сразу после второго, – закончил профессор.

Будь он неладен!

Все, конечно, заржали.

А то я не знаю, что третий ряд идет после второго. И ошиблась чисто машинально. Но тем временем меня обсмеяли.

Ладно. Я перебросила вещички через ряд, а сама обошла сбоку.

Лекция была довольно содержательная и, надо отдать чуваку должное, занимательная. Дядька рассказывал о конфликтах в рекламном отделе. Особо развлекало, что практически каждый пример наверняка был из реальной жизни. Даже если Береславский этого не афишировал.

Он фактически представил полную типологию конфликтных ситуаций: между агентством и клиентом, между агентством и субподрядчиком, между сотрудниками внутри агентства и между агентством и государственными органами.

Толковый он мужик, ничего не скажешь.

Однако последняя темка меня лично напрягла. И напрягла очень.

У моей мамули сейчас с ее фирмой именно такая ситуация.

Ей шьют конкретное дело, которое может – в зависимости от развития – либо стать вчерашним пшиком, либо, не дай бог, реальным сроком.

Все зависит от маминого поведения: умягчать ли карающую длань правосудия зелеными американскими денежками или нет.

И вот здесь кроется самое неприятное: моя мамочка уперлась. А когда она упирается – ее бульдозером не столкнуть.

Конечно, она говорит о том, что сегодня на взятку просто нет денег. Отчасти это правда: даже я почувствовала прелести кризиса. Машина мне была обещана еще два года назад, однако я до сих пор езжу на метро. Но главное – мама реально не хочет платить. Деньги-то найти всегда можно. В крайнем случае – переехать из нашей роскошной хаты во что-нибудь попроще.

Нет, здесь дело не в деньгах – я свою мамулю знаю насквозь. Ее просто тупо переклинило, и она не хочет давать пить свою кровь этим паразитам. А те, в свою очередь, не могут ей этого позволить. Один не даст себя ощипать, потом другой. А там, глядишь, и вся их вертикаль зашаталась.

Я, кстати, не считаю жизнь в нашей стране особо ужасной. В ней вполне можно жить. Только выпендриваться не надо. Это ж не Швеция и даже не Америка. Работаешь здесь – работай по здешним правилам.

А она вот уперлась. Я даже детали из моей скрытной мамани выбила.

Обычное дело.

Некая, не слишком далекая от Москвы область заказывает для своих больниц медицинскую аппаратуру. Компьютерные томографы, системы гемодиализа, экспертные УЗИ и многое другое. На очень приличные деньги – двести пятьдесят миллионов рублей: нефть же не бесплатно за рубеж гонят.

Мама участвует в тендере и имеет все основания его выиграть. Рыночные основания: техника лучше, стоимость меньше, условия послегарантийного обслуживания мягче. Однако парни губернатора, так считает мама, хотели бы оставить заказ у себя. И втюхать своим больницам морально устаревшую технику, причем за гораздо большие деньги. Разница как раз и делает простых российских чиновников микроолигархами. И чем выше чин, тем выше шанс «микро» превратиться в «макро».

В общем, достаточно стандартная ситуация. Даже я, не доктор экономических наук, а всего-навсего читательница газет и научно-популярных журналов, прекрасно понимаю, что это обычная схема.

Я другого не понимаю: что на маму нашло? Она ведь не вчера родилась. Чуть не два десятка лет российского бизнес-опыта. Даже сбегала от чего-то подобного в Америку. Но ведь вернулась! Так зачем шашкой махать?

А здесь становится все горячее и горячее.

Маму несколько раз предупреждали. Ее собственные «защитные силы» честно сознались в слабости. Последнее – обыск в офисе – даже не предупреждение, а начало боевых действий, и эти действия не вызывают у меня никакого оптимизма. Мамуля напоминает мне дикарей, которые на своих пирогах выходили сражаться с британскими канонерками. Что на нее накатило?

– Вика, а можно вас отвлечь? – прорвался сквозь мои раздумья обманчиво мягкий голос препода.

Я подняла глаза.

– Вы с нами или отдельно? – продолжил Береславский.

– С вами, – сказала я. – Хотя и отдельно.

– Поясните, – спокойно попросил он. Надо отдать мужику должное: Береславский всегда давал высказаться и никогда не карал диссидентов.

– Пытаюсь понять, что лучше: дать взятку или сесть ни за что в тюрьму? – неожиданно для самой себя сказала я.

– Хороший вопрос, – и в самом деле задумался наш препод. Теперь у него блестели не только очки, но и вспотевшая лысина. – Я думаю, – наконец сказал он, – в тюрьму по-любому, а тем более если не за что, садиться не надо.

– А если человек уперся и не хочет давать взятку? – уточнила я.

До чего ж у нас прикладная получается лекция! Прямо из гущи российской деловой жизни.