Похожая на сказку жизнь - Шэрон Кендрик Страница 10

— Я знаю, у тебя есть деньги, — спокойно согласилась Анна, брызнув из игрушки-пищалки в Тину, младшую из дочерей, которая подмигивала и хихикала.

— В меня, мама! — попросила Таша, обычно самая серьезная из троих. — В меня!

— А еще папа сказал мне, что вам надоело работать в «Премиум», — она вопросительно посмотрела на них.

И снова знакомый заговорщический взгляд пробежал между девочками, и Анна почувствовала, что она — единственный член семьи, кто ничего не знает.

— Мне — да, — сказала Талли очень осторожно, — мне не разрешают кататься на лошади потому, что это опасно!

— И мне, — промолвила Таша. — Я бы хотела иметь больше свободного времени, чтобы изучать греческий.

— Греческий?

— Учительница думает, что у меня большие способности, — гордо сказала Таша, не обращая внимания на гримасы сестер.

— А ты что думаешь, Тина? — мягко спросила Анна.

Тина пожала плечами, и этот жест был так похож на отцовский, что у Анны перевернулось сердце.

— Мне надоело сниматься на телевидении, — ответила она просто.

— Надоело? — потрясенно повторила Анна.

Тина кивнула:

— Приходится так долго стоять перед камерой, ждать, и потом еще каждый кадр снимают снова и снова. А в школе все завидуют и отпускают обидные шуточки.

— Ясно, — медленно проговорила Анна, гадая, сколько еще нового ей придется сегодня узнать. — И как давно тебе это все надоело, Тина?

— Не помню, — уклонилась от ответа девочка.

— Скажи мне, — настойчиво попросила Анна.

— Я думаю, с тех пор, как умер дедушка, — прошептала девочка.

Анна кивнула, мгновенно поняв все.

Ее отец сразу после продажи этого дома ей и Тоду переехал в небольшую квартирку неподалеку. Рождение внучек вновь вернуло его к жизни, он опять стал тем энергичным, веселым мужчиной, каким Анна помнила его с детства. Он оставил свою изнурительную работу в Уайтхолле и посвятил всего себя девочкам.

Отец проводил много долгих часов, играя и шутя с ними, с гордостью и тенью печали наблюдая, как они растут, так как Талли напоминала ему умершую жену. Позже он испытывал огромное удовольствие, видя их симпатичные мордашки на экране телевизора и на плакатах, расклеенных по всей стране.

Он умер внезапно, во сне, около года назад, и Анна поняла, что для нее и девочек какой-то этап жизни подошел к концу. Может, Тод почувствовал то же? Может, смерть ее отца заставила его оглянуться и на собственную жизнь?

— Дедушка любил смотреть вашу рекламу, — мягко сказала Анна. — Он так гордился вами.

Таша очень серьезно кивнула и произнесла:

— Я знаю, мама. Но еще он говорил, что мы должны заниматься рекламой, только пока нам это нравится.

— А вам больше не нравится?

— Нет! — в унисон прокричали тройняшки.

Анна улыбнулась. Как можно сердиться на такой откровенный ответ!

— А папа упоминал, что ему хотелось бы уехать из Лондона? Переехать жить куда-нибудь, где будет больше места, где Талли смогла бы держать лошадь?

Кулачки Талли сжались на груди в просящем жесте, и неописуемая мольба читалась на ее маленьком, в форме сердечка, личике.

— А можно, мама? — спросила она. — О, можно?

Анна перевела взгляд на Тину и Ташу.

— И вы обе хотите того же?

Она заметила нерешительность на их мордашках, вызванную боязнью огорчить ее.

— Только честно, — заметила она. — Я ведь и не узнаю, если вы не скажете мне. Хотите ли вы уехать из Лондона?

— Да, да, мамочка. Да! Конечно, хотим!

Она уложила всех в кроватки и почитала им вслух. Некоторые из школьных подруг смеялись над подобным ритуалом, считая, что они уже слишком взрослые для этого, но тройняшки стойко выдерживали все насмешки: мама читала так хорошо, забавно озвучивая каждого героя книжки, и те представали как живые.

Было уже начало десятого, когда Анна убралась в ванной комнате и положила разбросанные по дому носочки в корзину для белья.

После она направилась в комнату и нашла Тода, вытянувшегося на диване под умиротворяющие звуки Шопена. Его ресницы образовали две мягкие угольно-черные арки, а точеные высокие скулы отбрасывали соблазнительные тени на красивое лицо.

Легкая вечерняя щетина придавала лицу очень мужественный вид. «Он выглядит как самый настоящий разбойник с большой дороги», — подумала Анна, чувствуя, как учащаются удары сердца. Будто он только спрыгнул с лошади, сбросив темный развевающийся плащ, и прилег вздремнуть прямо здесь, на диване…

Тод открыл глаза и вопросительно посмотрел на нее.

— Все в порядке? — поинтересовался он.

Анна уже решила, что будет вести себя, как подобает взрослому человеку, даже если ей очень захочется упасть на пол посреди большой комнаты, колотить ногами по ковру и кричать не своим голосом!

Она набрала побольше воздуха.

— Я полагаю, ты прав, Тод, — произнесла она спокойно. — Ты все очень хорошо продумал, переезд пойдет всем нам на пользу.

Тод от удивления сел. Он ожидал услышать все возможные и невозможные аргументы против, но никак не предвидел такую быструю капитуляцию.

— Ты действительно так думаешь?

Анна закусила губу. Если Тод будет продолжать изображать ее миссис Неразумностью, то все добрые намерения вести себя по-взрослому исчезнут как дым.

— А ты чего ожидал? — последовал ядовитый ответ. — Сложу возмущенно руки и наотрез откажусь ехать?

— Некоторые женщины так бы и сделали, — сухо заметил он.

Вероятно, подумала Анна. Но ведь она уже один раз бесповоротно изменила жизнь Тода, забеременев. Возможно ли диктовать ему условия относительно их дальнейшей жизни?

— И ты, конечно, подумал, что я из их числа. Что, не так? — начала она прощупывать почву. — Ты действительно мало знаешь обо мне как о личности, Тод.

Повисла минутная пауза.

— Я знал тебя еще школьницей, — вымолвил в конце концов Тод уступчивым тоном, который почему-то заставил Анну почувствовать себя неловко. — Затем — когда ты носила наших детей, такая кругленькая и спелая. — Он улыбнулся, но улыбка получилась грустной. — Может, ты и права. Мое знание тебя как личности было ограничено только потребностями нашей семьи. Я действительно не знал тебя по-настоящему без того груза материнства, который приходит с рождением детей, тем более — к девочке, едва снявшей школьный фартучек.

— Пожалуйста, к чему такой трагизм, Тод! Это банально.

— Но это правда! Не так ли? — запальчиво перебил он. — Я не прав?

— И ты хочешь заставить меня почувствовать себя виноватой в том, что прыгнула к тебе в постель? Виноватой, что заманила тебя в сети супружеской жизни, когда мы оба были еще слишком молоды? Ты этого добиваешься?