Обманутая - Барбара Делински Страница 10

«Порше», единственный предмет роскоши, который он позволил себе взять, стоял в безопасности под темно-серым брезентом в сарае за домом. Город был окутан густым туманом, когда он ехал по пустынной главной улице в предрассветный час. Никто никогда ничего не узнает.

Он не взял ничего, кроме одежды, надетой на нем, портфеля и пятидесяти тысяч долларов в мелких купюрах. Этого ему хватит, чтобы продержаться первое время. Его расходы будут не слишком большими. Хижина продавалась вместе с автономным генератором, но Джеффу даже нравились фонари «молния», которые были развешаны на крюках тут и там по комнате. Пользуясь ими, дровами для обогрева и привезенной с собой пищей, он мог никуда не вылезать в течение многих дней. Он даже захватил с собой книги, так что не умрет со скуки, хотя и без книг здесь было чем заняться. После рыбака хижина в течение многих лет принадлежала писателю, который скончался два года назад. По словам агента по недвижимости, он был довольно эксцентричным типом, и толщина напластований грязи на окнах свидетельствовала о том, что их не мыли гораздо дольше, чем два года. Джефф запасся средствами для мойки и чистки. На случай необходимости он купил даже молоток и гвозди. А когда с ремонтом будет покончено и он обрастет до неузнаваемости, то сможет отправиться в город и наняться подмастерьем плотника. Именно так поступил Кристиан – нет, Кристиан начал со строительства моста в отдаленной западноафриканской деревне, но начинать разнорабочим в отдаленной местности Новой Англии ничуть не хуже. Ну и что из того, что он плохо разбирается в плотницком деле? Если Кристиан смог этому научиться, то и он сможет. Разве у них не одни и те же гены? Он тоже сумеет заработать себе мозоли.

Как ни трудно было в это поверить, но впервые в жизни он мог делать то, что хотел. Он был свободен, абсолютно свободен. Без имени. Без прошлого. Без ответственности, привязывающей человека к рабочему столу по восемь часов в день, по пять дней в неделю, по пятьдесят недель в год. Он был свободен.

Но чувствовал он себя как последнее дерьмо.

«Может, это из-за холода», – подумал он. Плита работала замечательно, но весь дом пронизывали сквозняки – то, чего он не заметил летом, так как было тепло. Сырость пробирала его до костей, заставляя дрожать мелкой дрожью.

Да нет, все дело в похмелье. Усилием воли он заставил себя встать и подошел к поцарапанному столу, на котором лежал гладкий кожаный портфель, никак не вписывавшийся в эту обстановку. Он вынул из бутылочки две таблетки аспирина и, закинув голову, проглотил их не запивая – со всей непринужденностью «свободного как птица» человека, разящего перегаром.

Однако резкость этого движения вызвала печальные последствия: голова его чугь не разорвалась от боли, и воспаленный желудок отреагировал немедленно. Невзвидев света и забыв о холоде, свободе и о том, что он настоящий мужчина, Джефф, спотыкаясь, добрел до ванной, где его вывернуло наизнанку.

На другом конце земли Кристиан Фрай проснулся с первыми лучами солнца и, ощутив жару, даже находясь еще в полубессознательном сонном состоянии, тут же понял, где он. Он уже бывал в Австралии раньше. Не то чтобы это было его излюбленным местом, но к нему обратились с деловым предложением, которое ему понравилось, время у него было, и при определенной свободе воображения Австралия находилась не так уж далеко от Таити, куда он должен был отправиться вечером того же дня. Приезда на Таити он действительно ждал с нетерпением. Там он тоже уже бывал и мечтал о встрече со старыми друзьями. К тому же он хотел пожить некоторое время в роскоши, которой его не слишком баловали здесь. Его бунгало лишь немногим больше обычного тропического навеса – дощатый пол слегка приподнят над землей, а подпорками для тростниковой крыши служат центральный шест и единственная стена со стороны леса. Половина, обращенная к океану, была открыта, чтобы пропускать морской бриз, если бы ему удалось пробиться сквозь деревья, хотя в данный момент Кристиан не ощущал ни малейшего дуновения. Воздух был теплым, влажным и неподвижным, он высасывал все силы, прежде чем человек успевал продвинуться хотя бы на дюйм. Сейчас Кристиан, не задумываясь, обменял бы свой «Никон» на вентилятор.

В Керне с его современными гостиницами, расположенными на берегу, было не так плохо. Вполне прилично было и чуть севернее, в Порте Дугласе, где он жил на яхте, являвшейся настоящим произведением искусства во всем – от горячих ванн до женщин. Однако севернее Порта Дугласа плотские удовольствия отступали перед напором буйной растительности, особенно перед первозданными чащами Дейнтри.

Тропические леса и должны были быть такими – густыми и девственными, но Кристиан впервые в жизни видел столь огромный массив. В солнечном свете, лившемся сквозь уходящий ввысь ковер листвы, его камера выхватывала яркие оттенки красного, оранжевого, розового, глубокие и богатые тона зеленого и темно-синего. Он снимал не только растительность, но и птиц, бабочек, грызунов и рептилий. Многие из них водились только в этой части света. Выражение «вымирающие виды» настолько затаскано, что воспринимается как само собой разумеющееся. Но истинный смысл его можно оценить, лишь собственными глазами увидев эту красоту, которой суждено погибнуть.

Кристиан видел ее. Эта красота отличалась от красоты идеально ограненного бриллианта, или грузинского замка, выстроенного в скале, или хорошо одетой женщины. Это была дикая, первозданная красота, не знакомая с человеком. Жаркая и влажная, благоухающая новой жизнью и разложением, она высоко вздымалась над головой, громоздилась под ногами и иногда была удушающей, но неизменно живой.

Задача состояла в том, чтобы сохранить ее именно в таком виде, поэтому-то к Кристиану и обратились с просьбой снять ее на пленку. Он отснял несколько десятков кассет, которые теперь хранились у него в прохладном месте. Если хоть часть этих снимков поможет делу, значит, он недаром проливал пот последнюю неделю.

Даже сейчас, на рассвете, в самое прохладное время дня, он истекал потом. Хорошо еще, что он не был одет. Одежда только мешала. Временами в лесу стояла такая нестерпимая жара, что любая тряпка, надетая Кристианом, мгновенно пропитывалась потом. Случалось, что он вымокал до нитки под дождем. Его предупреждали, что декабрь не лучшее время года для жизни здесь, но именно этот месяц отлично вписывался в его планы. Он любил уезжать на праздники, и если это были тропики в сезон дождей – что ж, пусть будет так. От чего бы ни вымокала его одежда – от пота или ливней, просушить ее до конца ни разу не удавалось, и постепенно она приобрела затхлый, прогорклый запах. Всю ее надо будет выбросить по приезде в Керн, а на Таити ему мало что потребуется.

При этой мысли он улыбнулся и потянулся, закинув руку за голову к узлу длинного гамака на стойке, к которой тот был привязан. Расслабившись, он провел рукой по волосам, росшим на груди, и животу. Он похудел, потерял с потом фунтов семь-восемь, что было неплохо. Он любил быть в форме – не то чтобы он когда-нибудь задумывался о диете или физических упражнениях, ведь он зарабатывал себе на жизнь физическим трудом. Но каникулы – это совсем иное дело. Вкусная пища, меньшая, чем обычно, нагрузка, минимум трат нервной энергии – за каникулы вполне можно набрать вес.