Повелитель пустыни - Налини Сингх Страница 10

— У тебя ее глаза.

Тарик отвернулся на нее и стал всматриваться в полумрак.

Джасмин испытала боль за него. Каждый человек имеет право на личное горе. В том числе и шейх. Она решилась было высказать ему свое сочувствие, но он взял в руки поднос с тарелкой, поставил его на пол и толкнул Джасмин на кровать.

— Хватит разговоров.

Тарик не был расположен говорить о своих родителях. Утрата их причинила ему самые острые страдания. То, что открылось ему после их смерти, едва не свело его с ума. Его прекрасная, нежнейшая мать умирала от рака, и катастрофа произошла тогда, когда родители возвращались из клиники.

Отогнав от себя воспоминания, он прижал Джасмин к матрасу. Ему понравилась ее полная покорность. В тех наслаждениях, которые обретут их тела, нет никаких секретов. Прочь предрассудок, утверждающий, что не бывает страсти без эмоциональных последствий, и потому незачем уступать этому маленькому существу женского пола, ее ласковым улыбкам, ее пьянящей сексуальности. Она не найдет опоры в пустотах его души...

Два дня спустя Тарик повел ее в башенку, расположенную в конце их апартаментов. Джасмин всплеснула руками и воскликнула:

— Чудесно!

Комната, три стены которой состояли из чистейшего стекла, была залита солнечным светом. Мина сделала несколько танцевальных па, и пылинки заплясали в лучах света, словно их развеселил ее смех. Грудь Тарика сжалась. Похороненные в ней чувства напомнили о себе. Вот с какой легкостью Мина забрала в руки его сердце.

Потрясенный своей беззащитностью перед женщиной, чья верность не принадлежала ему, Тарик постарался подавить нахлынувшую на него нежность.

— Что именно чудесно?

Джасмин, застигнутая врасплох его холодным тоном, замерла и смущенно пролепетала:

— Эта комната. Я подумала, что ее можно оборудовать для моей работы. Это можно?

— Мина, это твой дом. Делай все, что пожелаешь.

Она улыбнулась и обняла Тарика. Он не отреагировал, и она поспешно отошла, чтобы он не успел оттолкнуть ее.

— Спасибо. — Она подошла к одному из окон и выглянула в уединенный сад. — А это место отлично подошло бы для твоих занятий живописью. Где твоя студия?

Почувствовав босыми ногами легкую вибрацию, она поняла, что Тарик приблизился к ней. Положив руку ей на плечо, он повернул ее к себе.

— Мина, я шейх. У меня нет времени на такие вещи.

Джасмин сдвинула брови.

— А ведь ты любил рисовать.

Она берегла как зеницу ока картину, которую он написал для нее в Новой Зеландии. Эта картина стала для нее своеобразным талисманом, рядом с которым она предавалась потайным мечтам.

— Не всегда удается делать то, что любишь.

— Это верно, — согласилась она.

Ее поразила та интонация неумолимости, которую она уловила в его словах. Снова у нее появились сомнения в том, что она сможет достучаться до него, однако она отогнала их.

Тарик сомкнул руки на ее шее и погладил большими пальцами чувствительную кожу. Его глаза были полуприкрыты.

— На свадебное путешествие у нас нет времени, но завтра я планирую посетить одно из живущих в пустыне племен. И ты поедешь со мной.

Он не оставлял Джасмин выбора, да выбор, в сущности, не был ей нужен. Четыре года прошли для нее в разлуке с ним. Хватит.

— Куда мы поедем?

Ее кожу как будто прожгло огнем. Тарик погладил одно место на ее шее.

— Утром я оставил на тебе отметку.

— А я и не подумала, когда надевала эту блузу. — Она накрыла его руку своей ладонью.

Тарик пристально посмотрел на нее, и его зеленые глаза сделались почти черными.

— Мина, ты моя во всем.

Она не знала, как ей реагировать на этот тон собственника. Почти страшно быть женой этого опасного человека. Иногда перед ней возникал ее Тарик, но большую часть времени она видела лишь холодную, непроницаемую маску.

— Тарик, что... — начала она, изумленная, когда он начал расстегивать ее блузку.

Глаза ее округлились, когда она увидела склонившуюся к ней черноволосую голову и ощутила прикосновение его губ к ее груди. Они прожигали Джасмин насквозь. Затем он отстранился от нее, взял за руку и прикоснулся ее пальцем к пятну на ее груди.

— Посмотри и убедись, что ты моя. Ночью я сделаю так, что мы оба останемся довольны.

Он повернулся на каблуках и вышел из комнаты.

Джасмин чувствовала, что у нее подгибаются колени. Чтобы устоять, она ухватилась за оконную раму. Вторая ее рука против воли прикоснулась к груди. Итак, Тарик намеренно оставил на ней знак своей власти, своего обладания. Она вспомнила, как удовлетворение сверкнуло на его лице, как заострились скулы, как изогнулись чувственные губы. И содрогнулась. Отчасти от стремления к нему, а отчасти — от мучительной неуверенности. Она отказывалась думать, что Тариком движет исключительно похоть, — ведь иногда он бывает с ней по-настоящему нежен, но причиной появления этих «отметок» стало нечто куда более темное, чем любовь или ласка. Нечто такое, что рано или поздно разрушит их отношения, если она не дознается, что это такое и как этому противостоять.

Новый день встретил Джасмин и Тарика небом такой первозданной голубизны, прозрачности и такой незамутненной чистоты, что у Джасмин защемило сердце. Эта величественная красота и заставляла ее робеть, и дарила мужество.

Сначала им предстоял пятичасовой переезд из Зюльхейны в один из отдаленных районов Зюльхейля. Там они пересядут на верблюдов и отправятся в путешествие в небольшое, но имеющее большое значение пустынное поселение Зейна.

— Кто едет за нами? — поинтересовалась Джасмин, когда их лимузин выехал с территории дворца.

— С нами будут трое членов малого совета. — Тарик поманил ее пальцем, а когда она придвинулась к нему ближе, притянул ее к себе. В отличие от минувшей ночи, когда он действовал, как стальная машина, сейчас он был расслаблен и доволен тем, что просто обнимает ее. — Когда мы приедем, нас встретят двое дозорных из Зейны и проводят на заставу.

— Похоже, это неблизко.

— Это жизнь нашего народа. Мы не такие, как кочевники бедуины, потому что у нас есть города. Но наши города по большей части маленькие и удалены друг от друга.

Тарик опустил руку ей на затылок и принялся медленно и нежно поглаживать тонкую кожу. Она по-кошачьи выгнула спину.

— Какая же ты непонятная, Мина.

— В каком смысле?

Он провел пальцем по ее полуоткрытым губам.

— В моих объятиях ты свободна, естественна, а на людях — совершенная леди. Приятное сочетание.

Джасмин обвила руками его шею и отдалась его медленным, ленивым ласкам. Тарик не торопился. Усадив ее к себе на одно колено, он гладил ей груди и давал урок наслаждения от поцелуев.