Возвращение из ночи - Елена Свиридова

Часть первая

Белов ехал не спеша, вглядываясь в скользкую мокрую дорогу. Еще вчера весело светило апрельское солнце, а сегодня опять повалил мокрый снег и, превратившись в грязную слякоть, брызгал из-под колес. На шоссе было пусто. Свет фар рассекал туман, выхватывая из темноты деревья с оголенными ветками. Белов устало глядел на унылый пейзаж, на душе была тоска. В сущности, в его жизни не происходило ничего особенно плохого, а точнее, не происходило вообще ничего. И это было самое отвратительное, потому что его решительный характер требовал перемен, неуемный темперамент рвался наружу и жаждал деятельности. Раньше он хватался за все, поначалу что-то получалось, но вскоре все дела начинали буксовать, как автомобиль на вязкой проселочной дороге. Наконец, он вынужден был признаться самому себе, что ничего в этом мире от него не зависит, что обстоятельства не хотят ему подчиняться, а, следовательно, нужно как-то изменить свое отношение к этим обстоятельствам. И касается это всего — работы, личной жизни, дурацкого бездарного быта.

Еще студентом, поддавшись внезапному порыву, он женился, и семейная жизнь, как это случается чаще всего, очень скоро превратилась в совместную борьбу за существование и постоянное сражение друг с другом. Он и в этом оказался не оригинален, какое-то время продолжал тратить силы на изнурительную битву с обстоятельствами и с женой, потом, не изобретя ничего нового, завел себе в качестве отдушины любовницу, которая терпеливо ждала и надеялась, что он оставит семью и уйдет к ней. Так продолжалось до недавнего времени. Навязчиво всплыли в памяти бессмысленные метания между любовницей и женой, которые он прервал волевым усилием всего месяц назад...

За окном уныло шел дождь. Ирина варила в кухне кофе, слышно было, как она наливает воду из крана, стучит ложкой... Вот она вошла с маленьким подносом, поставила на стол. Белов молча выпил кофе, машинально взял со стола пустую чашку, заглянул внутрь. Там осела кофейная гуща, образовав странный загадочный узор, манящий своей нераскрытой тайной.

— Ну и что? — спросила Ирина из-за спины.

Белов пожал плечами, поставил чашку на место.

— Ни черта я в этом не понимаю.

— Рассказать? — спросила Ирина интригующим шепотом.

— Ты тоже не понимаешь, не надо притворяться прорицательницей! — неожиданно резко заявил Белов.

— Леня, зачем ты так... — Ирина всхлипнула.

Белов промолчал, поглядел в окно. Дождь, вроде бы, кончился, сквозь облака проступило закатное солнце.

— Ладно, прости, — он встал, пошел к двери. Потом резко обернулся, рывком схватил Ирину за руки, притянул к себе и прошептал, дыша ей в лицо. — Ну почему, почему ты терпишь все это? Почему не скажешь — хватит! Оставайся со мной, или уходи... к чертовой матери!

Ирина отшатнулась, упала в кресло, взяла сигарету дрожащей рукой, закурила.

— Господи... — простонала она. — Ты и это хочешь свалить на меня. Нет, Ленечка, не дождешься!

Белов, уже раскаявшись в своей внезапной вспышке гнева, тихо спросил.

— Почему?

— Да потому что я такая же тряпка, такое же беспомощное барахло, как и ты! — Ирина зарыдала, уронив на руки голову.

Домой он вернулся ночью. Наталья встретила его в прихожей, бледная, осунувшаяся, в халате поверх ночной рубашки.

— Где ты был? — спросила она, пронизывая его полным слез взглядом.

Он понял вдруг, что врать дальше бессмысленно, и ответил с подкупающей прямотой.

— У другой женщины.

Она вздрогнула, но быстро овладела собой, взяла сигарету совсем таким же движением, как Ирина... Спросила упавшим голосом.

— И что ты собираешься делать?

— Я... ничего еще не решил, — ответил Белов.

— Ты считаешь, что решать тебе одному? Как же все у тебя легко! Ладно, я уже все решила, пусть тебе будет еще легче! И больше нам не о чем говорить!

— Что ж, воля твоя, но я бы не горячился так... Не забывай, у нас, все-таки, дочь.

Белов говорил все это почти автоматически, удивляясь сам, до какой степени он не испытывает сейчас никаких чувств, кроме легкого угрызения совести. Уж лучше не задумываться, не вникать, потому что на самом деле все это гадко, отвратительно своей банальностью.

— Нет, ты... ты просто чудовище! Господи! — Наталья закрыла руками лицо. — Ну иди! Иди к ней! Прямо сейчас!

Белов с тоской отметил, что в его отношениях с женой не осталось и тени прежнего чувства, да и было ли оно вообще, это чувство? Одна фальшь! И еще он понял вдруг, что обе женщины, между которыми он никак не мог сделать выбор, очень похожи, они как бы дополняют друг друга, и между ними гораздо больше общего, чем у него с каждой из них... Он помолчал, глядя на тусклую луну в ночном небе, потом сказал.

— Прости, Наташа... Я ведь... и ее не люблю.

Несколько дней они не разговаривали. Наконец, он не выдержал, влез в долги, снял квартиру и съехал... В моральном смысле стало немного легче, но только не в материальном! А чего он, собственно, хочет? Сам себе такую жизнь устроил! Свободы захотел — плати! Двести баксов в месяц за убогую однокомнатную квартирку! Деньги — вперед!

На повороте Белов включил дальний свет. Справа показались силуэты каких-то построек. Внезапно из темноты на шоссе метнулась белая фигура. Белов резко вывернул руль, затормозил рывком. Машина заметалась, беспорядочно расплескивая фарами свет. Наконец, ее вынесло на обочину. Он выскочил из машины и в ужасе взглянул на дорогу.

На мокром асфальте неподвижно лежала девушка, босая, в одной рубашке. Он наклонился, взял ее руку. Реакции никакой, пульс не прощупывался. Белов оцепенел, обливаясь холодным потом. "Неужели насмерть? Вот влип!..". Он огляделся. В домах у дороги ни одно окно не светилось, только помаячило какое-то белое пятно и исчезло. А может, показалось? Глюки начались? Господи, он только что ругал судьбу, он был всем недоволен, но как прекрасна была его жизнь всего несколько минут назад! Ладно, будь что будет... Он наклонился, подхватил девушку на руки и понес к машине.

Уложив ее на заднее сиденье, он сел за руль, закурил, дрожащей рукой включил зажигание и медленно выполз с обочины.

На шоссе по-прежнему было пусто и темно. Но вдруг сзади полоснул свет фар. Белов видел в зеркальце, как он приближается. Кто-то догонял его. Белов ощутил сильную дрожь, снова покрылся испариной, затормозил и встал на краю дороги. Он не мог ехать, вообще не мог шелохнуться. Жизнь кончилась, и ничто уже не имело значения.

Мимо, не сбавляя скорость, промчался черный "мерседес" и скрылся за поворотом. Белов уронил голову на руки, судорожно сжимавшие руль. Послышался какой-то странный звук, или это кровь стучала в висках? Он медленно обернулся и поглядел на заднее сиденье.