Начало всех начал - Тина Вальен

Посвящается любимой внучке

И пусть начало всех начал

Любовь и красота

Не покидают никогда

Тебя, душа моя.

Часть первая

Лето. Первый день отпуска. Укромное местечко на берегу реки.

Валяюсь на золотом песочке, млею и мурлычу песенку из мультфильма: «Я на солнышке лежу… всё лежу и лежу…», – Птички чирикают. И душа поёт, то голосом львёнка, то черепах. Почти нирвана, как я её могу представить. Портит радужную картину никогда не дремлющее сознание. Мозг, как трудолюбивый дятел, долбит изнутри в темечко, подводит итоги. Вяло сопротивляюсь, но память короткими кадрами проплывает передо мной.

В золотом сентябре шесть лет назад, я, Женька, нарисовалась в этом дивном крае в качестве директора детского дома, взвалила на себя неподъёмный крест и потащила его в гору. Теперь он стоит там, на воображаемой мной высоте. Только такой каторжный труд мог тогда спасти от невыносимой душевной боли.

Поставлен крест и на беззаботной юности, возвышенной романтике, утраченных иллюзиях, с одной стороны, с другой, это память трудам моим праведным. Сегодня моя самооценка бесстыдно зашкаливает за грань разумного, гармония числится в лучших подругах, а та боль, раздавившая когда-то меня, замурована в саркофаге и брошена на «самое глубокое дно, самого глубокого ущелья» внутреннего непознанного. Умерла она или спит, мне снова некогда об этом думать. Впереди новые вершины, не до неё…

Прошлое кажется нереальным. Девяносто третий год. Начало реформ, хаос в стране и полный крах в личной жизни. Сейчас трудно поверить, чтобы московскую студентку, окончившую три курса пединститута, приняли здесь всерьёз и доверили такой ответственный пост директора школы-интерната. Всерьёз не приняли, поэтому и доверили с испытательным сроком. На это были свои причины. Интернат разваливался, директора, заслуженного учителя, Героя Социалистического Труда после очередного инфаркта отправляли на пенсию. Он окончательно подорвал здоровье, пытаясь сохранить былую славу и престиж своего детища. Персонал работал бесплатно в ожидании очередной государственной подачки, потому что работать больше было негде.

Два года велась настоящая подковёрная война по выдворению директора на заслуженный отдых, чтобы без него расформировать сие заведение и «прихватизировать» великолепное место под застройку элитного посёлка на берегу реки, окружённого лесом, не очень далеко от загазованного краевого центра. Война могла закончиться победой невидимых и наглых врагов. Это было ясно всем, но директор даже после инфаркта не сдавался. Умный старик вовремя подключил сына, известного в Москве юриста, и тот нашёл выход. В порядке эксперимента интернат с прилегающими землями приобрёл статус общества с ограниченной ответственностью, исключительно в целях выживания. Директор теперь отвечал головой за всё, власть – только за мизерные нормы довольствия и за контроль. Зато убрать интернат с приглянувшихся земель стало труднее.

Кто стоит за идеей расформирования, никто точно не знал. Оставалось только предполагать, что чин высокий и влиятельный. Голова директора ответственность вынесла, а сердце подкачало. Оставалось надеяться, что преемник продолжит борьбу за его детище. Преемника он выберет сам!

Чёрные вороны отступили и заняли выжидательную позицию на ветвях своей власти. И тут уважаемый московский друг рекомендует ему в качестве кандидата на должность неопытную студентку, пока не найдётся достойная замена. Такой «кот в мешке» и врагов озадачит… В любом случае, пригодится как учитель… Директор дал согласие, и я полетела из Москвы на Алтай.

В аэропорту меня встретил высокий худой юноша, косивший под Остапа Бендера.

– Геннадий, прошу любить и жаловать. А вы – Евгения. Наслышан, рад.

Он широким жестом открыл дверцу разбитого «козлика», помог с багажом, театрально уселся на место водителя и нажал на газ. «Позёр!» – подумала я. Но тут мы помчались с такой скоростью, что я уже ни о чём не могла думать, кроме бесславной смерти на краю вселенной. Это были цветочки. Скоро мы свернули с основной трассы, и начался испытательный полигон для бурого железа на колёсах. Теперь оно прощалось с жизнью.

– И так каждый раз, – словно продолжил мою мысль Гена. – Всего три километра, а столько крови выпивают! Дед все пороги обил, ответ один: «Денег нет». Самая любимая фраза всех уровней власти на сегодняшний момент.

– А какой этот Дед?

– Сейчас познакомишься. Сбитый с ног Колосс Родосский, пока ещё директор. Два года искал на своё место настоящего мужика-хозяйственника, пусть даже не педагога, и дождался, – он обернулся ко мне и с нескрываемой иронией усмехнулся.

Гена станет моим лучшим другом. Собственное маленькое издательство, выпуск единственной в крае независимой оппозиционной газеты – ему было чем гордиться. Хороший парень с неиссякаемым чувством юмора, эрудит, имеющий слабость фраернуться. Куражился он от бившей через край энергии, которая позволяла себе пошалить с имиджем, вылиться в авантюрный проект, вести неравный бой с бесстыдным всевластием чинуш. Но дело своё он знал и делал более чем серьёзно.

– А теперь закрой глаза, я поведу тебя к резиденту.

После тряски я ничего не соображала. Стёкла машины забрызгались грязью, а мне так хотелось увидеть место своего неполитического убежища.

– Чтобы осталось неизгладимое впечатление, тебя надо подготовить, – продолжил мой спутник. – Потом налюбуешься.

Смешное дело: я приняла эту нелепую игру. Заскрипели ворота, открылась дверца машины, и меня взяли за руку. Видимо, резиденция Деда была рядом, потому что больше пяти минут я бы не выдержала. Снова скрипнула дверь, и мы оказались в большом холле деревянного дома. Внутри круглые брёвна стен, домотканые весёленькие дорожки, дубовые двери с четырёх сторон.

– Дед, встречай племя молодое и здоровое!

Одна из дверей открылась, оттуда вышла милая пухленькая женщина и бросилась Гене на шею:

– Дед, твой спаситель явился. Геночка, привёз лекарство?

– А зачем я сюда летел, все крылья ангельские стёр в кровь? Знакомься, Анюта, это Евгения. Приготовь нам чайку, приголубь девушку.

Анюта с таким же радушием обняла и меня, помогла раздеться, дала тёплые меховые тапки и потихоньку подтолкнула к открытой двери:

– Иди, Дед тебя заждался. Поговорите чуток, а я чай приготовлю.

Комната Деда вся была заставлена книжными полками. Большой рабочий стол, рядом кровать. Я встретилась с потрясёнными глазами могучего старика. Он полусидел, откинув голову на гору подушек. Знакомство состоялось…

– Зови меня, как все, Дедом, а тебя я такой и представлял, – в его усах мелькнула улыбка.

Я стояла растерянным Чебурашкой, в потёртых джинсах и свитере, с хвостиками вьющихся волос, в нелепых меховых тапках посередине комнаты, впервые не зная, куда деть руки. Не такую смену мечтал увидеть Дед – выдали глаза. Я постаралась вытянуться, захотелось щёлкнуть каблуками и приложить руку к несуществующему козырьку.