Стерррва - Бриди Кларк

День моей свадьбы. Полная боевая готовность за два часа до того момента, когда я, как предполагается, пройду свой путь к алтарю.

Моя лучшая подруга Беатрис помогает мне натянуть через голову платье и улыбается, когда оно с шелестом соскальзывает вниз, облегая мое тело, потом она застегивает у меня на спине ряд малюсеньких пуговок. «Слава богу, у меня есть Би», — уже в миллионный раз за этот день думаю я. Мы смотрим на невесту в зеркале. Она выглядит точно так, как и полагается всем невестам: волосы собраны на затылке в элегантную плетенку, безупречный макияж, фарфоровая кожа, капельки бриллиантов дрожат и переливаются у мочек ушей.

Я верчусь перед зеркалом, чтобы посмотреть, последует ли невеста-само-совершенство в зеркале моему примеру, и она, конечно же, повторяет все мои движения. Потом невеста рассматривает потрясающе эффектный шлейф, сделанный на заказ самой Верой Вонг, который дюжина швей из «Дома Лесаж» украсили россыпью чистейшей воды бриллиантов, скорее напоминающей волшебную пыль.

— Потрясающе, Клэр, — говорит Би. Разве можно, в самом деле, сказать что-то еще женщине, надевшей на себя этот шедевр? Мы изумленно разглядываем незнакомку в зеркале с позолоченной рамой, при этом даже не улыбаемся.

Стук костяшек по двери комнаты для новобрачной возвращает нас в реальность из волшебного забытья.

— Открыто! — кричит Би, и к нам врывается Люсиль Кокс, моя будущая свекровь — напряженным выражением лица здорово напоминающая добермана-пинчера, а телосложением — худенького восьмилетнего мальчугана.

— Я несу подарок от жениха! — громогласно объявляет Люсиль, ни к кому из нас конкретно не обращаясь. Недостаток роста и статности Люсиль стремится восполнять децибелами. Сегодня она еще миниатюрнее и громче, чем обычно. Она утопает в темно-красном платье от Оскара де Ла Рента, которое стоит в три раза дороже машины моей матери. Предсвадебные переживания и суета уменьшили рацион Люсиль со спартанского до эфиопского. Голуби в Центральном парке, и те питаются лучше.

— О, Клэр, дорогая, ты выглядишь… — от переполняющих ее чувств Люсиль прижимает унизанную драгоценностями руку к своей веснушчатой костлявой груди, больше напоминающей скелет, а жест этот, как я понимаю, своего рода замена каких-то прилагательных, служит завершением фразы. Но тут она заканчивает свою мысль: — Ты совсем как твоя мама.

Стоп! Неужели Люсиль действительно это сказала? Потрясающе! Люсиль, женщина, которая никогда никого не замечает, кроме себя самой, сделала мне комплимент, да еще какой! Мой самый любимый. А в ее устах, я точно знаю, это самая высокая похвала, на которую она только способна. Люсиль всегда боготворила мою мать, с тех самых пор как они делили одну комнату в колледже в Вассаре.

Меня захлестывает волна благодарности к ней. Люсиль, словно ощутив, как в воздухе разливается нежность, неловко заталкивает бархатную коробочку в мои ладони, чтобы рассеять чары.

— Открой! — командует она.

Я делаю, как мне велят. Это уже стало моей плохой привычкой. Расстегиваю маленький замочек, слегка нажимаю на крышку, жесткие петли коробочки щелкают, и появляется роскошная черная бархатная подушечка, на которой покоится потрясающее ожерелье, сплошь усыпанное бриллиантами. Такого дорогого украшения мне не то чтобы в руках держать, но даже и видеть не приходилось.

— О, моя дорогая, — мурлычет Люсиль, пристально вглядываясь в ожерелье с таким обожанием, словно это ее первый долгожданный внук. — Настоящий «Булгари». Восхитительно.

Я надеваю ожерелье, и мы уже втроем поворачиваемся к зеркалу. Украшение совершенно. Смотрится, безусловно, потрясающе. У секретарши моего жениха изысканный вкус.

— А еще я достала экземпляр воскресного выпуска, — выводит трели Люсиль, расстегивая свою «Джудит Лебер» и вытаскивая оттуда газетную вырезку, которую и вручает мне.

КЛЭР ТРУМАН И РЭНДАЛЛ ПИРСОН КОКС ТРЕТИЙ

Сегодня в Епископальной церкви Святого Якова в Нью-Йорке состоится венчание Клэр Труман, дочери Патрисии и покойного Чарльза Труманов из Айовы, штат Айова, и Рэндалла Пирсона Кокса Третьего, сына Люсиль и Рэндалла Кокса Второго из Палм-Бич, штат Флорида.

27-летняя мисс Труман — редактор издательства «Грант Букс». С блеском окончила Принстон, имеет степень по английской литературе и языку. Ее мать, Патрисия Труман, — художница, а покойный отец, Чарльз Труман, был профессором в Университете Айовы и преподавал поэтическое искусство.

31-летний мистер Кокс — управляющий директор в инвестиционном банке «Голдмэн Сашс». Имеет степень бакалавра и степень магистра делового администрирования. Его мать, Люсиль Кокс, входит в состав правления музея Флаглера и Исторического общества Палм-Бич. Его дедушка являлся главным исполнительным директором и председателем правления компании «Маккован траст», где потом работал и его отец, который вплоть до ухода на пенсию занимал пост первого вице-президента.

— Клэр, тебе нехорошо? — спрашивает Люсиль, изумленно глядя куда-то вниз. Я следую за ее пристальным взглядом. У меня дико дрожат пальцы, как будто я вцепилась в невидимый отбойный молоток. К счастью, период полураспада внимания Люсиль можно приравнять только к таковому у личинок комара, к тому же ее отвлек приход нашего стилиста и гримера Жака, который усаживает ее на стул подправить макияж.

— Между прочим, куда это запропастилась твоя мать? — уже взывает она ко мне через плечо, просматривая арсенал Жака, чтобы подобрать себе нужный оттенок красной помады.

— Мама будет с минуты на минуту. — Я проверяю часы, тайно моля, чтобы время остановилось хотя бы на секунду, чтобы позволить мне перевести дыхание. Не срабатывает. Впрочем, как и весь месяц.

— Мне нужен ее совет по поводу серег, — скулит Люсиль.

Би недоуменно поднимает глаза. Что ж, это звучит до смешного нелепо. Несуразна сама мысль, что Люсиль, матрона из высшего общества, обладательница нескольких шкафов (в которые можно зайти и долго-долго искать оттуда выход), наполненных ни разу не надеванными платьями «от кутюр», станет спрашивать у моей мамы, этой до мозга костей, хотя и постаревшей хиппи, совета, какой из бриллиантовых гарнитуров «от Гарри Уинстона» лучше гармонирует с платьем, доставленным «самолетом прямо из Парижа». У моей мамы, насколько я помню, единственным украшением было простое золотое обручальное кольцо, а весь гардероб состоял из фланелевых и хлопчатных вещей, выкрашенных натуральными красителями. Ко всему прочему, в ее понимании пределом декадентского сибаритства служила горячая ванна и немного натуральной ароматерапии, подаренной ей лучшей подругой из Айовы (фермершей-лесбиянкой и одновременно товарищем по художественному цеху, изготавливающей мыло собственного производства).

Трудно себе представить, что в годы учебы в Вассаре моя мама и Люсиль были близки как сестры. И это неоспоримый факт их биографий. Люсиль, выросшая в захолустном городишке в Канзасе (который в наше время передвигается все ближе к Чикаго всякий раз, когда Люсиль спрашивают о его местонахождении), провела четыре года, забрасывая мою маму (которая была из семьи брамина из Бостона) постоянными вопросами об этикете, стиле и изысканных манерах. Я предполагаю, что мама по-доброму отнеслась к агрессивному социальному карабканью Люсиль и даже находила таковое несколько забавным. Маму же вовсе не заботили интересы общества, в котором она родилась, чтобы испытывать в отношении этого собственнические инстинкты или возражать, а тем более противодействовать отчаянному желанию кого-то проникнуть в этот мир. Когда Люсиль получила среднее образование, судьба щедро вознаградила и ей удалось пришвартоваться к Рэндаллу Коксу Второму, жизнерадостному игроку в поло «голубых кровей». Он одновременно встречался с пятью девочками из Вассары, но на роль жены почему-то выбрал именно Люсиль. Обычная история для университетского городка, так по крайней мере она рассказывала мне.