Секреты скандальной невесты - София Нэш

Церковь Святого Георгия до отказа заполнили украшенные праздничными лентами леди и солидные господа в очках, с нетерпением ожидающие долгожданную свадьбу одного из своих собратьев. В инкрустированных жемчугами туфлях-лодочках вошла красивая невеста, рядом с ней находился высокий незнакомец.

Из груди многих присутствующих вырвался гневный выдох. Веера вывалились из рук. Архиепископ поднял бровь. Смелость, граничащая с дерзостью. Неприкрытая наглость.

Как посмел Роуленд Мэннинг, самый жестокий и загадочный во всей Англии человек, войти в этот оплот добродетели? Этот бессердечный негодяй, от которого джентльмены прятали своих дочерей и оберегали своих сыновей. И вот сейчас он красуется здесь перед самыми отборными жемчужинами английской аристократии — громадный порочный волк, сопровождающий невинную овечку, демонстрируя хищный блеск больших белых зубов.

Только один человек не был сосредоточен на этом спектакле дерзости и нахальства. Это была женщина, поглощенная молитвой.

Онемев, Элизабет Ашбертон остановилась перед ложей с высокой спинкой, украшенной последними белыми цветами в Лондоне, и взмолилась о спасении.

— И куда вы идете? — Поверх букета, слишком большого для дамы столь маленького роста, на нее устремился сверлящий взгляд вдовствующей герцогини Хелстон.

— Проверить плащ Грейс в ризнице, Эйта. Я, кажется, забыла его повесить. — Элизабет выдержала колючий недоверчивый взгляд, как выдерживает поднаторевший в искусстве обмана закаленный воин, каковым она и была.

— Гм, какая трогательная заботливость, — пробормотала Эйта. — Если только не назойливость, Элизабет. Вы отвечали за подготовку завтрака, помогали с цветами. Вы сделали вполне достаточно.

Лучшая подруга Элизабет, Сара Уинтерс, стоявшая рядом со вдовствующей герцогиней, адресовала подруге красноречивый взгляд, пока Эйта продолжала говорить:

— Честное слово, Элиза, я не могу понять, что произошло с той общительной леди, которую я знала в Корнуолле. — Веселая улыбка разогнала все ее морщины и сомнения. — Что ж, смотрите на Грейс сколько угодно! Вы видели когда-нибудь такую счастливую и радостную невесту?

Элизабет стало трудно дышать. Звуки трубы и органа обозначили официальное начало свадебной церемонии. Никто не обнаружит отсутствие заблудившейся подружки невесты. Она двинула носок голубой туфли поближе к…

— Возьмите меня под руку, Элизабет, — пробормотала Эйта, — мне требуется ваша помощь. Сара, и вы тоже, моя дорогая.

Сердце у Элизабет забилось вдвое быстрее. Она хотела возразить, но Эйта продолжила:

— Этот Мэннинг рассчитал все слишком уж точно, вы не находите? Даже для такого дьявола, как он появиться за три минуты до начала церемоний — чудовищная выходка. — Эйта приподняла подбородок, чтобы продемонстрировать все величие своего роста в четыре фута одиннадцать дюймов.

Элизабет сжала маленький букетик фиалок, глядя, как Грейс и ее малоприятный эскорт подходят все ближе. Все внимание сотен самых влиятельных и самых злоязыких сочинителей сплетен сосредоточилось на них. Именно сплетни поведают будущим поколениям о точном количестве оборок из бельгийского кружева на платье невесты, а также о числе герцогов, маркизов, графов, виконтов, баронов и носителей менее значимых титулов, которые выражали недовольство. Элизабет была с ними согласна. В самом деле, она скорее предпочла бы порку, чем рискнула бы оказаться в центре такого скандала. В ее мозгу прозвучал мужской голос: «Мы предназначены друг для друга самой судьбой. Не сомневайся в этом. Ты создана для меня, и я буду заботиться о тебе, и защищать тебя. Ты скоро забудешь о своей печали».

Она содрогнулась. Это воспоминание всегда сочеталось с воспоминанием о том, как его рука касалась ее обнаженной руки. Его белая перчатка была девственно-чистой, если не считать капельки крови возле большого пальца.

Элизабет заставила себя выбросить из головы эту картину. Она страшно хотела освободиться от прошлого. В течение последних восемнадцати месяцев пребывания с Эйтой и другими леди из окружения герцогини Элизабет тешила себя мыслью, что это возможно.

Она распрямила плечи, взглянула на Сару и отдалась воле рока. Она будет наслаждаться. Плевать на опасность.

У Элизабет зашлось дыхание при виде красивого лица жениха, которое излучало любовь и неподдельное счастье. Грейс делала последние шаги, чтобы наконец остановиться перед архиепископом. Никогда еще в Лондоне не видели столь блистательной пары, и даже пресыщенные пэры не могли придраться к совершенству, которое она воплощала.

Элизабет перевела взор на джентльмена, который стоял между Грейс и графом Уоллесом. У него было лицо погруженного в свои мысли делового человека, лишенного какой-либо сентиментальности. При более внимательном рассмотрении казалось, что ему не хватает прямоты и честности. Четко вылепленные скулы Роуленда Мэннинга были обрамлены густыми черными волосами, в которых проглядывало несколько серебристых прядок. У Элизабет возникла странная мысль, что его глаза должны быть чернее самой черной ночи, а вовсе не того бледно-зеленого цвета, который она успела рассмотреть.

Элизабет знала, почему граф разрешил этому пользующемуся дурной славой повесе провести Грейс мимо шести коринфских колонн, в центр церкви Святого Георгия. В конце концов, Мэннинг был его единокровным братом.