В сладком плену - Адель Эшуорт

Внутри так темно, так холодно, и он всхлипывает во сне. Мне бы очень хотелось, но я не могу ему помочь…

Лондон, 1856 год

Мать всегда обвиняла ее в излишней капризности, говорила, что она недостаточно прагматична для благородной леди, но для Виолы, носившей в девичестве фамилию Беннингтон-Джонс, те дни давно минули. Похоронив мужа, лорда Генри Крессуальда, барона Чешира, всего через одиннадцать месяцев после свадьбы, она сумела избежать ужасов прошлого, родив сына, Джона Генри. Живя одинокой вдовой, Виола без памяти полюбила ребенка, но теперь, когда ей исполнилось двадцать три, официальный траур закончился, и сегодня вечером она начнет выходить в свет, как приличествует благородной леди. Ее лучшая подруга, Изабелла Саммерленд, единственная дочь графа Тенби, устраивала великолепные вечеринки, и теперь она могла появляться на них во всем блеске. Для Виолы этот сезон должен был стать дебютом, которого она в свое время лишилась.

Разумеется, на кону стояло больше, чем ее тяга к обществу или желание время от времени потанцевать и попить чаю, приправленного свежими сплетнями. Виоле нужно было вращаться в элитных кругах, чтобы со временем помочь сыну занять высокое положение в обществе. Да, Джону Генри всего четыре года от роду, но, будучи сыном барона, он заслуживал лучшего. Пусть сама она всю жизнь будет прозябать в тени тщательно скрываемых тайн, но его будущего они не омрачат. Она дала себе слово, когда мальчик появился на свет. Она всегда будет осторожной и сделает все необходимое, чтобы защитить его репутацию. Даже Изабелла, ее лучшая подруга, почти ничего не знала о воспоминаниях, которые неустанно преследовали ее. Виола и впредь будет молчать о них — ради сына, который однажды унаследует все, что ему положено, благодаря высокому титулу и связям, которые она для него заведет.

Улыбаясь от радостного волнения, которого не испытывала уже много лет, Виола взяла у лакея бокал шампанского с серебряного подноса и с безупречной грацией пошла по залитой солнцем террасе. Весна до сих пор была достаточно теплой, и Виола наслаждалась возможностью полной грудью вдыхать воздух с запахом цветов и слушать тихие мелодии струнного квартета, лившиеся с балкона. Сегодня, поклялась она, будет лучший день в ее жизни.

В густеющей толпе лондонской элиты Виола заметила хозяйку, которую сейчас окружала стайка ярко одетых барышень, с жадностью ловивших малейший обрывок светских новостей. Изабелла тут же поймала на себе ее взгляд и просияла.

— Чудесно выглядишь, дорогая, — сказала она, покидая группу дам и по пути осматривая подругу с головы до ног. — И одета в рубиново-красный! Старые ханжи перемоют тебе все косточки.

Виола наклонилась к Изабелле и поцеловала воздух рядом с ее щеками.

— Спасибо, милая, но мне до этого нет дела. — Она выпрямилась и сделала глоток шампанского. — Я так устала от гадких серых оттенков. Решила освежить гардероб. Быть яркой и все такое.

Изабелла улыбнулась и посмотрела по сторонам.

— Что же, незаметной тебя точно не назовешь. И если Майлз Уитмен увидит тебя такой, то не встанет с колена, пока ты не согласишься выйти за него замуж.

— Боже упаси. — Виола поморщилась. — Он здесь?

Изабелла чуть не фыркнула.

— Конечно. Ты же знаешь, он никогда не пропустит вечеринки, на которой можно поухаживать за светской львицей. А всем известно, что ты теперь вышла из траура.

Виола не собиралась становиться очередной миссис Кто-Нибудь. Тем более что покойный муж оставил ей вполне пристойное состояние и ребенка, который должен был его унаследовать. Ей ничего не надо было от судьбы, кроме сына, друзей и живописи — частной стороны ее жизни, которая придавала ей силы, когда она больше всего в этом нуждалась.