Ветер с севера - Анна Аникина

1.

Катя Кузьмина впервые увидела море в два года. Ей не понравилось. Родители повезли её в Египет. Это она потом узнала, что это был Шарм аль Шейх. И отель пять звёзд с системой "все включено".

Тогда ей было просто жарко. А вода в море была противная. И мама всё время разговаривала сердитым голосом. Сначала с папой. Потом с Катей. А в конце плакала.

Катя не могла понять, как сделать так, чтобы мама не плакала, а папа не курил на балконе сигарету за сигаретой. Катя хотела в тёплый бассейн. Но мама сказала, что там водится ротавирус.

Это слово Катюша отлично выговаривала. У неё не было проблем с дикцией. Она бодро сообщала официантам, что папа кардиохирург. Официанты уважительно кивали. И даже накрывали заранее стол "доктора из России".

Тогда мама стала учить её слову "терапевт". Простое слово. Но ему почему-то не радовались официанты. И мама грустила. А папа уводил Катю качаться на качелях в тени больших пальм. И есть мороженое. Она однажды съела сразу три порции. И начала чесаться. Но папа дал ей какой-то сироп. И мама даже не заметила.

Второй раз Катя попала к морю уже в пять лет. Только с мамой. Они шли по набережной, ели мороженое и мама снова плакала. Это море было другим. Могучим. Большим. Суровым. Хотя летнее солнце припекало. И чайки весело носились над волнами и кричали что-то на своём языке.

Всё вокруг говорили не по-русски. Хотя некоторые слова вроде похожи. Катя вслушивалась в речь, пытаясь уловить смысл. Иногда это получалось.

Вот ведь совершенно понятно, о чем говорят две старушки на лавочке. Одна другой рассказывает, что у неё болит колено. Вторая сочувственно качает головой. И рассказывает, что очень плохо спит.

Вместо папы появился другой дядя. Такой же высокий. И даже красивый. Дядя Петер.

У Кати была своя комната в их маленькой квартирке. Окна выходили на многочисленные соседние крыши. И Катя искала взглядом домик Карлсона.

По ночам ей казалось, что она ясно слышит жужжание мотора. Увидеть сказочного человечка ей так и не удалось. Хотя ождажы она специально провела целую ночь на подоконнике.

Потом её отдали в детский сад. Который был больше похож на школу. Хотя во время занятий они сидели на полу. Дети разговаривали каждый на своём языке. Садик был международный. Педагоги говорили по-английски и по-шведски.

С английским было проще. На этом языке общались мама и дядя Петер. Почему-то думая, что Катя их не понимает. Шведский был вокруг на улице. И тоже потихоньку освоился.

В первый класс её неожиданно отдали в школу при посольстве России. И оказалось, что Катя не умеет писать по-русски. Читает вполне бегло и с выражением. Считает быстро и правильно. А вот с письмом просто беда.

Сколько слез было пролито над прописями! Катя никак не могла понять, почему у неё есть эти проклятые строчки, а у её детсадовской подруги Майи — нет.

Майя была из Индонезии и училась в обычной муниципальной школе рядом с домом. Катя ей завидовала. Подружке не надо было рано утром выезжать из дома за час до занятий. И потом столько же добираться обратно. Она бегала в школу и из школы самостоятельно.

Катю возила мама или хмурый Петер, который из-за неё вечно куда-то опаздывал.

А потом мама и Петер решили, что им нужен ребёнок. Катя замкнулась. Папу она теперь видела не часто. Бабушку и дедушку — папиных родителей и того меньше. Папа звонил только маме. И с её разрешения Катя с ним могла поговорить. Несколько минут.

Чем старше она становилась, тем больше от неё требовали. Логично. Петер всегда был строг. Мог и голос повысить. Но и без этого, когда выговаривал что-то Катерине, она сжималась в комок. Мама не защищала. Она хотела нового ребёнка. Попытка за попыткой.