Тот Самый Мужчина - Натали де Рамон

Я плыву в чистой, прозрачной, ласковой воде. Она мягко и заботливо обнимает меня, солнечные лучи зайчиками играют на ее поверхности и кружевными тенями скользят по песчаному дну, высвечивая то один, то другой филигранный кустик водорослей и — рыб, изящных и нарядных, словно из кукольного магазина. Мне хорошо и уютно в этом водяном мире, вода нежно смывает с меня все людские заботы, для нее я — лишь еще одна рыбина или какой-нибудь дельфин… Я переворачиваюсь на спину и подставляю солнцу лицо, а потом ныряю и снова всплываю к солнцу и небу, и плыву дальше, испытывая благодарную радость и чудесный, невероятный покой…

— Проснитесь, мадам! Да проснитесь же!

Резкий мужской голос заставил меня вздрогнуть и открыть глаза. Полутемный вагон электрички. Мужчина в форме железнодорожника. Контролер, наверное.

— Извините, мсье, я задремала. — Я раскрыла сумочку и полезла за билетом. — Сейчас, сейчас. У меня карт-оранж [1]…

Мужчина иронично смотрел на меня, и я вдруг вспомнила, что сто лет не покупала никаких карт-оранжей, а сегодня мне и вовсе было не до билетов. Я должна честно признаться и заплатить штраф…

— Мадам, поезд давно стоит в депо! Выходите!

От неожиданности я вскочила, сумочка соскользнула с моих колен, и все ее содержимое вывалилось на сомнительной чистоты пол.

— Простите, мсье. — Я принялась подбирать и поспешно заталкивать все обратно.

Мужчина недовольно кашлянул.

— Нельзя ли побыстрее, мадам? Это вам не салон красоты.

Причем здесь салон красоты? Мог бы и помочь! И так ничего толком не видно, а он стоит столбом да вдобавок еще и загораживает мне свет. Но я извинилась в очередной раз и торопливо направилась к выходу.

— Осторожнее на путях! — крикнул он мне вдогонку и насмешливо добавил: — Не угодите под поезд, мадам!

В тамбуре было гораздо холоднее, чем в вагоне, а, когда я выбралась наружу, холод сразу же пробрал меня буквально до костей. Я оказалась между поездами в огромном крытом помещении, где, впрочем, свободно гулял ветер и даже слегка подвывал от избытка простора.

Мимо прошли несколько человек в рабочих комбинезонах с ведрами и щетками. Мне показалось, что они недоуменно и пренебрежительно посмотрели в мою сторону. Меня познабливало. Стоп! А что это я, действительно, торчу здесь, когда нужно искать электричку, которая увезет меня отсюда? А откуда «отсюда»? Где я, собственно, нахожусь? Догнать бригаду уборщиков и спросить у них? Но они уже далеко. Вернуться в вагон? Но нелюбезного железнодорожника наверняка уже и след простыл. Почему я сразу не спросила его?

Ладно. Логичнее всего идти к хвосту поезда и разыскивать вокзал. Там я все и узнаю: название местности и… Впрочем, это не так важно, главное — найти электричку и уехать. Да, да, уехать, уехать домой как можно скорее!

Ангар кончился. Впереди были только бесчисленные железнодорожные пути, и в темноте где-то далеко слабо светилась станция. С неба сыпал снег с дождем, а под ногами… Да полная гадость под ногами! Особенно если учесть, что они в туфлях на высоких каблуках.

Никогда в жизни я так страстно не мечтала о зонте и о теплой куртке. Почему я поленилась взять вчера зонт, когда уходила на работу? Почему не оделась посерьезнее?

Потому что! Потому что вчера было чудесное весеннее утро и ни единого облачка! Потому что я была на машине, и, если бы не отдала ее сегодня сыну, я не поехала бы на электричке… Я сто лет не ездила на электричке, я даже забыла, как это делается! Я ведь села в Виль-сюр-Марн не в ту сторону! Лучше бы я осталась в гостинице с Бруно! Зачем я сбежала от него? Что я доказала? Что и кому?

Я шла то между путями, то между рельсами, неуклюже перепрыгивая со шпалы на шпалу. Станция практически не приближалась, а очередной маневр чуть не стоил мне каблука! Ну почему я не осталась с Бруно? Да, мне была омерзительна та дешевая гостиница, но, по крайней мере, я не промокла бы и не промерзла как сейчас, у меня не ломило бы спину…

В конце концов, можно было уговорить Бруно пойти в другое место, хотя бы ко мне! Сын взрослый, у него у самого девушки, ну и что, что я привела бы Бруно! Я знаю Бруно двадцать лет… Боже мой, неужели действительно двадцать? Даже двадцать один… Нет, двадцать три! Ровно двадцать три года назад это произошло у нас с ним и этой самой гостинице возле станции Виль-сюр-Марн…

Никто не должен был заподозрить, что доктор Бруно Дакор встречается с Клер Лапар. Его подопечной студентке не было тогда еще восемнадцати… А Бруно!.. Каким великолепным был тогда Бруно: талантливый хирург, едва за тридцать, элегантный, остроумный, галантный, обаятельный… И женатый. Вечно женатый Бруно! За эти годы он женился еще дважды, и все — не на мне. Впрочем, я тоже побывала замужем, естественно, не за ним, и родила Жан-Поля…

Но почему раньше в той же самой гостинице все было возвышенно и романтично? Те же обшарпанные стены, тот же запах котов и кухни в коридоре, даже кувшин и таз на комоде, похоже, те же самые…

После нашей последней встречи с Бруно прошло лет пять, и ведь я в который раз дала себе тогда слово не встречаться с ним, и сдержала его, когда два года назад Бруно объявился снова. А сегодня утром он позвонил. У меня как раз закончилось безумное дежурство с операцией по пересадке донорского сердца, а за всю прошедшую ночь я не сумела найти и пятнадцати минут, чтобы вздремнуть. И тут позвонил Бруно. Как если бы мы расстались вчера, как если бы, так и полагалось, чтобы он звонил мне каждое утро после очередного дежурства…

— Я в нашей гостинице, — своим неподражаемым баритоном сообщил он. — Приезжай скорее, я заказал завтрак.

Мне следовало решительно провозгласить: «Нет! Все кончено давно!» — и сразу же отправляться домой, а вместо этого я растерянно пролепетала: «Я перезвоню тебе через четверть часа», — и пошла в ординаторскую, выпить кофе, чтобы собраться с мыслями. И тут вдруг одна за одной начала поступать «травма». Говорили, что ночью внезапно выпал снег и поэтому множество аварий на дорогах. Я даже не отреагировала на известие о перемене погоды, потому что, конечно, не пошла домой, а вместе с новой сменой встала за операционный стол… Потом вдруг в коридоре меня встретил сын и попросил ключи от машины…

Бруно звонил мне каждые полчаса, но только вечером я смогла переговорить с ним, когда с ломотой в спине вышла из операционной, покачиваясь от усталости. Мне были так нужны ласка и сочувствие, а Бруно был так нежно — настойчив, что мне почудилось: уж теперь — то все сложится наверняка.