Тайна оберега - Татьяна Милях

Солнце не успело подняться высоко и, несмело пробиваясь сквозь ажурную листву, ласково касалось безмятежно сонной земли. Воздух оставался упоительно свежим и, сладко дурманя голову, пробуждал желание вдохнуть полной грудью и буквально напиться им. Покрытая серебристой сединой сочная трава, напитавшись ночной влагой, пригнулась и, чуть вздрагивая от лёгкого прикосновения ветерка, поблёскивала прозрачными капельками. На изумрудном кружеве полога леса то и дело вспыхивали янтарные солнечные блики, а неугомонные птицы, перелетая с ветки на ветку, оглашали округу перезвоном хрустальных колокольчиков.

Сильные мужские руки легко подхватили её и, казалось, подняли к самым верхушкам деревьев. Но ей не было страшно, её душа наполнилась пониманием: отец ни за что на свете не уронит свою любимую дочь. Сердце в груди трепетало от восторга, только стало несколько неловко, и, притворно надувшись, она фыркнула:

– Батюшка, ну я ж уже не маленькая!

Мама стояла рядом и звонко смеялась. Яркие лучи солнца слепили глаза, не давая разглядеть лица людей, и только их счастливые улыбки различались сквозь прикрытые ресницы. За спиной раздавались весёлые возгласы сестры и шутки братьев, и голоса родных сливались в единый мелодичный хор с восторженным звоном беспечных кузнечиков. Запах свежескошенного луга пьянил, душу распирало от безмерной радости, а весь мир был наполнен светом, любовью и умиротворением.

Неожиданно щеки коснулось что-то тёплое, мокрое и шершавое. Обмякшее сознание, желая остаться вместе с дорогими ей людьми, упорно сопротивлялось, судорожно цепляясь за образы родителей, но новые прикосновения настойчиво теребили нос, губы, подбородок, вырывая из такого светлого и замечательного сна.

Глаза непроизвольно открылись, и прямо перед собой увидели огромную зубастую пасть со свисающим красным языком. Пасть гавкнула, растянулась в счастливом оскале, и страшная морда уставилась карими умными глазами. Ничуть не испугавшись большой лохматой зверины, засоня недовольно утёрла мокрое лицо, огляделась и обижено пробурчала:

– Ну зачем ты меня разбудил?

Вокруг простирался всё тот же лес, уже третий день нескончаемым хороводом тянувшийся на всём протяжении пути в неизвестность. Собака, явно довольная тем, что её находка очнулась, призывно залаяла и бросилась в сторону.

– Гром, что ты там нашёл? – послышался мужской голос, и из-за дерева показался всадник, облачённый в начищенный бехтерец ¹.

У пояса человека висела сабля в богато отделанных ножнах, к седлу был прикреплён налуч ² с добрым луком, а безвольно висящие поверх дорожной сумки тушки зайца и куропатки говорили о его меткости.

Желая сообщить о своей добыче псина с преданным лаем помчалась к хозяину.

Вот теперь, лишь увидев незнакомца, всё её тело пронзил леденящий страх. Казалось бы, плутающий по лесу странник должен порадоваться появлению человека, но душа судорожно дрожала, а внутренний голос настойчиво предупреждал: встреча с мужчиной опасна, а с вооружённым мужчиной опасна вдвойне. Сердце, обезумев, заметалось, и, собрав последние силы, она вспорхнула испуганной птицей и бросилась бежать, но тут же споткнувшись о коварную корягу с налёта уткнулась лицом в прелые листья.

Ощутив терпкий аромат земли, она моментально развернулась, но уже не успевая подняться, словно загнанный зверёк, попятилась назад, пока не почувствовала спиной ствол дерева. Как бы сейчас хотелось слиться с корой, раствориться в плоти дуба, но равнодушный лесной великан не хотел спрятать человека, и ей в отчаянье пришлось наблюдать за приближением всадника. Воин легко соскочил с коня и неторопливо устремился к ней. Чувствуя, что сердце сейчас выпрыгнет из груди, бедняжка зажмурилась и, будто это могло спасти, в испуге закрыла ладошками лицо.

– Вот ведь птаха какая, – послышался мягкий насмешливый голос. – Да что ж это я тебя так напугал? Неужто на лешего похож?

Несмело приоткрыв глаза, она сквозь пальцы взглянула на незнакомца. Парень с едва пробивающейся бородой, присев на корточки, улыбаясь, смотрел добрыми серыми глазами. Настороженно изучая приятное мужское лицо, она несмело опустила руки.

– Что, такой страшный? – снова поинтересовался незнакомец.

Отрицательно покачав головой, трусиха продолжала молчать, а парень ещё шире улыбнулся.

– Ну вот и хорошо. Не бойся. Разве может воин обидеть маленькую девочку? – проговорил он. Она не стала спорить, хотя внутреннее убеждение говорило об обратном, а незнакомец вновь спросил: – Кто ты? Как звать-то тебя?

Немного подумав, девочка проронила:

– Таяна…

– А я Евсей, – продолжал улыбаться парень. – Как ты очутилась здесь? Заблудилась? Небось, с подружками по грибы-ягоды ходила?

Малышка некоторое время недоверчиво смотрела ратнику в глаза, а затем, наклонив голову, пробурчала:

– Я не помню…

– Как не помнишь?

– Не помню, – растеряно пожала плечами Таяна.

Озадачено нахмурившись, Евсей безмолвно разглядывал необычную находку: чумазую девчонку лет десяти-одиннадцати. Видать, оголодала. Худющая, одни васильковые глазища на лице остались. Всклокоченные, выпачканные в грязи и крови русые волосы собраны в косичку с вплетённой в неё голубой шёлковой лентой. Одета в простую крестьянскую рубаху, но сарафан добротный и расшит разноцветным бисером. На ногах сапожки из мягкой кожи. «Похоже, родители не бедствуют, раз дочери такую обувку справили, и, наверное, она любимица в семье», – размышлял Евсей, а вслух поинтересовался:

– Запамятовала, как в лесу оказалась? А из каких мест – хотя бы помнишь? Кто-родители-то твои?

– Не помню, – ещё ниже опустила голову девчушка.

– Забыла, чья ты? – вскинул брови парень.

Она снова покачала головой:

– Ничего не помню. Проснулась утром в лесу, а как попала сюда, не ведаю.

– Так к кому ж мне везти тебя? Как родителей сыскать? – растеряно проговорил он. -Отец с матушкой, поди, уж все глаза проглядели… Ещё бы, такую красавицу потерять, – желая взбодрить ребёнка, по-молодецки подмигнул Евсей. – Попробуй припомнить.