Репутация герцога - Сюзанна Энок

Июнь 1813 года

Судя по лицам солдат, маршировавших от Хорсгардз, кое-кто был готов решиться на кровопролитие. Тихо выругавшись, Себастьян Гриффин, герцог Мельбурн, галопом промчался мимо колонны и, опередив солдат на полмили, оказался у цели. Расстояние невелико, да времени было мало.

Осадив гнедого жеребца, он спрыгнул на землю.

— Кто здесь главный? — перекрывая шум, крикнул он, едва замечая мчащихся следом младших братьев и зятя.

— Я, — донесся из толпы грозный гортанный голос. Крепкий мужчина, одетый, как и большинство его товарищей, в поношенную рабочую одежду, проталкивался к Себастьяну. — Что надо, юноша?

Юноша! Его уже семнадцать лет так не называют, с тех пор как он в семнадцатилетнем возрасте унаследовал герцогский титул. Себастьян поднял бровь:

— Я хочу знать, почему вы считаете, что, взломав ворота Карлтон-Хауса, получите продовольствие и сочувствие к вашим проблемам.

— А вы, черт побери, кто, что разъезжаете здесь на модной лошади с модными дружками? — требовательно спросил мужчина.

Себастьян, не отвечая, повернулся к подъехавшим всадникам.

— Купите продуктов на рынке на Пиккадилли, — проинструктировал он своего секретаря. — И доставьте в Вестминстерское аббатство.

Риверз, кивнув, повернул своего мерина.

— Сию секунду, ваша светлость.

— Дженнингз, отправляйтесь с ним. Нужны одеяла и одежда.

— Мчусь, ваша светлость.

Когда Мельбурн снова повернулся к крупному мужчине, на воинственном лице того промелькнуло замешательство.

— Думаете, дадите нам хлеба и рубашку, и мы уйдем? Не получи…

— Вас человек триста? — перебил Себастьян. Улучив момент, он взглянул на голодные, отчаянные лица в толпе, сопротивляясь желанию оглянуться на солдат. — Идите в Вестминстер, я встречусь с вами там. Мы обсудим, как прокормить ваших людей, пока не улучшится ситуация.

— Я не…

— Если настаиваете на том, чтобы атаковать резиденцию принца-регента, он будет вынужден вызвать солдат. — Мельбурн смотрел мужчине в глаза. — У вас здесь дети, сэр. Не доводите до беды. Даю слово, что помогу вам.

— Я не знаю вашего имени, сэр… ваша светлость.

— Я герцог Мельбурн. Если вы обо мне что-нибудь слышали, то знаете, что я слов на ветер не бросаю.

Мужчина резко шагнул вперед. Шей и Закери придвинулись ближе, но Себастьян жестом велел братьям отойти. Эти люди отчаялись и ищут, на ком отыграться за свои беды. Черт бы побрал Кеслинга, равнодушного к тяжелому положению людей, фермы которых граничили с его владениями. Сделав медленный вдох, Себастьян протянул руку. Сжав челюсти, фермер тряхнул ее.

— Я Браун, ваша светлость. Натан Браун. И я слышал о вас.

— Я встречусь с вами в аббатстве через два часа, мистер Браун.

Браун кивнул:

— Я буду там.

Воодушевленная Брауном толпа двинулась на восток, в направлении Вестминстерского аббатства. Некоторые хватали Себастьяна за руки, он улыбался и кивал. Когда последний человек покинул ворота Карлтон-Хауса, Мельбурн глубоко вздохнул.

— Отличная работа, Себ, — прокомментировал его самый младший брат, лорд Закери Гриффин. — У меня с собой только один пистолет, было немного тревожно.

— Гм. Шей, отправляйся к настоятелю церкви Святой Маргариты, скажи, что в аббатстве день-другой побудут гости.

Средний брат повернул коня.

— Уже еду.

Себастьян вскочил на Мерлина.

— Я тоже. У меня встреча через два часа.

Его зять Валентин Корбетт, лорд Деверилл, сверкнул улыбкой.

— Что ты делаешь по утрам, когда не спасаешь монархию и не кормишь бедных и обездоленных?

— Я кормлю Закери, и это почти столь же рискованно, — ответил Себастьян на скаку, торопясь поговорить с трясущимся секретарем регента, появившимся у ворот в компании шести столь же нервозных дворцовых стражников. — Возвращайтесь к своим делам. Грин останется со мной.

Конюх кивнул, остальные уехали, Зак и Валентин — последними. Хотя Себастьян притворился, что ничего не слышал, он мог разобрать их тихий разговор о его рискованном поступке и о том, что могло произойти, если бы мистер Браун был вооружен не только праведным негодованием. Но, будучи герцогом Мельбурном, Себастьян сделал не больше и не меньше, чем требовал его долг перед Короной и народом Англии. Он всегда помнил о своей ответственности.

Отъехав от Карлтон-Хауса, резиденции принца-регента, он придержал коня и пустил его шагом, более подобающим для поездок по Мейфэру. Вскоре он свернул на Гросвенор-сквер и направился к Гриффин-Хаусу. Соскочив с седла, Себастьян бросил уздечку Грину и зашагал к крыльцу. Конюх повел Мерлина вокруг дома к конюшне.

Когда Себастьян подошел к двери, она распахнулась.

— Полагаю, вы преуспели, ваша светлость? — спросил дворецкий, посторонившись, чтобы пропустить Себастьяна.

— К счастью, Стэнтон. Моя дочь уже проснулась?

— Не уверен, ваша светлость. Послать за ней?

— Да. Я хочу повидаться с ней, прежде чем уеду в парламент. Когда Риверз вернется, сообщите ему, что нужно перенести назначенную на завтра встречу за ленчем. Я большую часть дня пробуду в Вестминстерском аббатстве.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Отдав дворецкому шляпу, перчатки и пальто с пелериной, Себастьян прошел в маленькую столовую. На буфете щедрыми грудами лежали хлеб, фрукты, мясо. Выглаженная утюгом «Лондон таймс» уже ждала его на его месте в торце стола. Положив себе еду, Себастьян уселся и стал читать статью о последних тарифных соглашениях между Великобританией и Соединенными Штатами, предотвращавших возобновление военных действий. По предположениям авторов, герцог Мельбурн давил на правительство, пока оно не сделало разумные шаги.

— По крайней мере, на время, — пробормотал себе под нос Себастьян, указав на кофе. Один из лакеев поспешил наполнить чашку. Прежде чем отпить глоток, Себастьян вдохнул аромат. Хвала Всевышнему за Америку, Южную и Северную.

— Я проснулась, папа, — прозвучал от двери звонкий голосок, и Себастьян поднял глаза.

— Доброе утро, Пип, — улыбнулся он. — Ты прелестно выглядишь.

У леди Пенелопы Гриффин, которой еще и восьми не исполнилось, проснулся интерес к нарядам. Этим утром она надела ярко-желтое муслиновое платье в белый цветочек и желтую шляпку, щедро украшенную белыми маргаритками. Девочка присела в реверансе, а потом бросилась к отцу.

— Я очень привлекательная, правда? — спросила она, поправляя шляпку.