Свидетель защиты. Шокирующие доказательства уязвимости наших воспоминаний - Кэтрин Кетчем Страница 9

Ошибочные идентификации случаются в реальной жизни, и иногда они имеют место в ходе стандартных полицейских процедур. Когда у полицейских появляется подозреваемый, они часто показывают свидетелю подборку фотографий, но линейку для опознания формируют обычно только в тех случаях, когда проводится формальное опознание. Почти всегда из всех лиц, фотографии которых предъявлялись свидетелю, в группу для личного опознания (линейку) включается только человек, выбранный свидетелем при опознании по фото, и почти всегда свидетель опознает того человека, которого он уже видел на фотографии. Это называется ошибочным опознанием под влиянием фотографий, и вероятность ошибочной идентификации в таких ситуациях резко возрастает.

Результаты исследования, проведенного в 1977 году в Университете штата Небраска, наглядно демонстрируют влияние предварительных просмотров фотоподборок на память свидетелей. «Свидетели» из числа студентов наблюдали за несколькими «преступниками», совершавшими правонарушение. Спустя час им показали фотографии нескольких человек, в том числе некоторых преступников, которых они видели. Через неделю были составлены линейки для опознания, и свидетелям предложили указать тех лиц, кто принимал участие в том самом «преступлении». 8 % людей в этих группах были опознаны как преступники, хотя на самом деле они никоим образом не участвовали в ключевом событии, и их фотографий не было в ранее представленной свидетелям подборке фотографий. 20 % ни в чем не повинных людей, фотографии которых были включены в ранее представленную свидетелям подборку фотографий, тоже были ошибочно опознаны как преступники. Никто из этих людей не совершил никакого преступления, и никого из них свидетели раньше не видели лично, тем не менее они были опознаны по фотографиям и идентифицированы как преступники.

Насколько часто имеют место ошибочные опознания? Сколько таких отцов Пагано и Ленеллов Гетеров были арестованы по ошибке, неправомерно осуждены и посажены в тюрьму за преступления, которых они никогда не совершали? В классической работе по этой теме, «Осуждение невиновного», автор, ученый-юрист Эдвин Борхард, описывает 65 случаев «ошибочного осуждения невинных людей». В 29 из этих 65 случаев (45 %) причиной ошибки было ошибочное опознание подозреваемого свидетелями. На странице 367 Борхард делает такой вывод: «Эти случаи наглядно показывают, что эмоциональный баланс жертвы или свидетеля настолько нарушается его/ее необычными переживаниями, что его/ее способность восприятия ухудшается, и результаты опознания им/ею преступника становятся крайне ненадежными».

Ошибки при опознании часто пытаются объяснить тем, что настоящий преступник оказывается очень похожим на ошибочно опознанного человека. Но относительно 29 случаев, в которых причиной судебной ошибки стало именно ошибочное опознание подозреваемого очевидцами, Борхард сообщает следующее: «… в восьми случаях между ошибочно осужденным лицом и настоящим преступником вообще не было ни малейшего сходства, еще в двенадцати других случаях сходство все-таки было, но отнюдь не близкое. И только в двух случаях сходство можно было назвать поразительным» [там же].

В 1983 году Арье Раттнер, аспирант Университета штата Огайо, защитил докторскую диссертацию под названием «Осуждение невинных: когда юстиция ошибается» (Convicting the Innocent: Where Justice Goes Wrong). По подсчетам Раттнера, примерно 0,5 % арестованных и обвиняемых в тяжких преступлениях, подлежащих статистическому учету (по классификации ФБР — indexed crimes; это убийства, грабежи, изнасилования, изготовление фальшивых денег, кражи, вооруженные нападения и поджоги), были осуждены ошибочно. Хотя с точки зрения статистики доля 0,5 % кажется весьма небольшой, это одна из самых больших численных оценок, которые я видела, и это означает, что ежегодно в США выносится примерно 8500 ошибочных приговоров.

Даже если предположить, что данные Раттнера аномально высокие и, возможно, процентная доля ошибок на самом деле в два раза меньше, то все равно это 4250 ошибочных приговоров в год. Ну пусть даже эта доля еще вдвое меньше, и в этом случае у нас будет 2125 ошибочных приговоров. Мы можем и дальше уменьшать цифры, но ведь должен наступить момент, когда нас наконец пронзит мысль: это же живые люди, такие же как мы с вами, и вот их хватают прямо на улице, судят, осуждают и заключают в тюрьму, хотя они невиновны. Даже если бы за год их набиралось всего десять человек, все равно это было бы слишком много.

Сколько людей, учтенных в исследовании Раттнера, было осуждено на основании ошибочной идентификации подозреваемых очевидцами? Раттнер тщательно изучил более двухсот таких судебных дел и обнаружил, что 52,3 % ошибочных приговоров были связаны главным образом с ошибочной идентификацией подозреваемых очевидцами. «Наши данные, — заключает Раттнер, — показывают, что ошибочные приговоры чаще всего бывают обусловлены именно ошибочной идентификацией подозреваемых очевидцами» [Rattner 1983. Р. 292].

Каким образом можно было бы решить эту серьезную проблему? Несмотря на очевидные риски, присущие процедуре опознания подозреваемых свидетелями, массовый отказ от нее стал бы трагической ошибкой, поскольку очень часто, прежде всего в делах об изнасилованиях, других свидетельств, кроме результатов опознаний, просто не бывает. И результаты опознания подозреваемых свидетелями чаще всего вполне корректны. Но как же все-таки быть с тем небольшим процентом случаев, когда опознание оказывается ошибочным? Как защитить права невиновного человека, которого могли обвинить по ошибке? Что мы можем сделать, чтобы присяжные лучше представляли себе возможности использования таких свидетельств и соответствующие «подводные камни»?

Адвокаты защиты часто просят судей прочитать перечень наставлений присяжным о возможных рисках идентификации подозреваемых свидетелями. Но эти наставления, как правило, оказываются слишком запутанными и трудными для многих людей, чтобы они могли следовать им. Более того, многочисленные психологические исследования показывают, что и присяжным трудно понять их. Другим возможным решением проблемы опознания подозреваемых свидетелями могли бы стать экспертные заключения, то есть психолог может объяснять присяжным, как работает человеческая память, и использовать результаты научных экспериментов применительно к рассматриваемому делу.

Именно этим я и занимаюсь. Я даю в суде показания о свойствах человеческой памяти и психологических факторах, влияющих на показания очевидцев. Я выступаю свидетелем в тех случаях, когда идентификация подозреваемого очевидцами является единственным или главным доказательством вины подсудимого, включая случаи вынесения смертных приговоров, когда последствия ошибочной идентификации могут стать необратимыми.

Когда двадцать лет назад я начинала свои исследования человеческой памяти, об использовании их результатов в показаниях экспертов в судах и речи не было. Когда юристы спрашивали меня, буду ли я давать показания в тех случаях, когда опознание подозреваемого свидетелями действительно играет важную роль, я выражала принципиальное согласие в надежде на то, что соответствующие психологические исследования помогут сделать нашу систему уголовного правосудия более справедливой.

Если я даю показания в уголовном суде, это не является гарантией того, что ни в чем не повинный человек останется свободным, но вероятность его оправдания, несомненно, возрастает. Мы не можем, просто не имеем права предполагать, что наша система уголовного правосудия работает идеально и обеспечивает всем невиновным мужчинам и женщинам достаточную защиту. «Суд вершат люди, и поэтому судебные процессы не могут быть безукоризненными», — писал судья Джером Франк в своей книге «Невиновен» (Not Guilty). Ошибки будут совершаться и впредь, невинные жизни по-прежнему время от времени будут затягиваться в огромный и сложный механизм нашей системы правосудия, и некоторые из них никогда не смогут выбраться обратно.