Кадавр. Как тело после смерти служит науке - Мэри Роуч Страница 8

Гарвей делал это, поскольку другие варианты — украсть тело чьего-то чужого покойника или отказаться от своих исследований — были для него неприемлемы. Современные студенты-медики, живущие по законам Талибана, стоят перед той же дилеммой и периодически делают тот же выбор. Строго интерпретируя Коран с точки зрения отношения к человеческому телу, священники талибов запрещают педагогам-медикам препарировать трупы или использовать скелеты для обучения анатомии (причем это касается даже трупов не мусульман; другие мусульманские страны обычно дают на это разрешение). В январе 2002 г. обозреватель New York Times Норимитсу Ониши беседовал со студентом Кандагарского медицинского института, который принял трудное решение выкопать останки горячо любимой бабушки и распространить их среди своих соучеников. Другой студент вырыл останки своего бывшего соседа. «Да, он был хорошим человеком, — сказал он Ониши. — Конечно, мне было морально тяжело брать его скелет. Но я подумал, что, если это принесет пользу двадцати людям, это будет хорошо».

В период расцвета анатомических школ в Британии такие рассуждения и такая щепетильность были редкостью. Гораздо чаще случалось, что врачи прокрадывались на кладбище и выкапывали для изучения останки чьих-то чужих родственников. Такую практику стали называть похищением тел. Это было новым преступлением, которое следовало отличать от разграбления могил, когда охотились за драгоценностями и другими вещами, находящимися в могилах и склепах богатых людей. Поимка с вещами, захороненными вместе с телом, влекла за собой наказание, но поимка с самим телом не грозила ничем. До расцвета медицинских школ не существовало законов относительно присвоения мертвых тел. Да и откуда им было взяться? До этого времени находилось мало желающих, за исключением некрофилов ^[13], стремящихся похитить мертвеца.

Некоторые преподаватели использовали пристрастие своих студентов к ночным шалостям, поощряя их походы на кладбище с целью поиска тел для работы в классе.

В одной из шотландских школ в XVIII веке вопрос рассматривался достаточно формально. Как пишет Рут Ричардсон, плату за обучение в этой школе можно было вносить не только наличными деньгами, но и мертвыми телами.

Иногда мрачную работу по добыче тел брали на себя сами преподаватели. Причем это были не какие-нибудь никому не известные докторишки. К примеру, Томас Сиуэлл, который был личным врачом трех американских президентов и основал учебное заведение, ныне известное как медицинский факультет Университета Джорджа Вашингтона, в 1818 г. был обвинен в выкапывании трупа молодой женщины с целью препарирования.

Находились и такие анатомы, которые за деньги нанимали других людей, выкапывавших для них трупы. К 1828 г. спрос на тела в анатомических школах Лондона был так велик, что в период «сезона» поиском тел были заняты десять похитителей трупов, работавших «полный рабочий день», и около двухсот похитителей трупов, трудившихся время от времени («анатомический сезон» длился с октября по май, поскольку летом тела разлагаются слишком быстро). По данным из архива Палаты общин за тот год, группа из шести или семи «воскресителей», как их часто называли, выкопала 312 тел. Такая работа приносила доход около 1000 долларов в год, что в пять или десять раз больше, чем доходы среднего неквалифицированного рабочего, да еще и с летним отпуском.

Эта работа была аморальной и мерзкой, но, возможно, не такой отвратительной, как кажется. Анатомам требовались тела только недавно умерших людей, от которых исходил не такой уж сильный запах тления. Похитителям не нужно было раскапывать могилу полностью, следовало лишь освободить ее верхнюю часть. Затем под крышку гроба подсовывали лом и приподнимали ее примерно на тридцать сантиметров. Тело вытаскивали с помощью веревки, которую накидывали на шею, или подхватывали под руки, а налипшую землю сбрасывали вниз. Все дело занимало не более часа.

Многие «воскресители» раньше служили при анатомических лабораториях или были могильщиками. Привлеченные более высокооплачиваемой и более свободной по графику работой, они оставляли свою прежнюю законную службу и брались за лопаты и мешки. Составить впечатление об этих людях можно по выдержкам из анонимного «Дневника воскресителя»:

«Третье число, вторник (ноябрь 1811 г.). Вышли посмотреть и принесли с Варфоломеевского [кладбища] лопаты. Батлер и я вернулись домой пьяными.

Десятое, вторник. Пили весь день: ночью вышли и взяли пятерых на [кладбище] Банхилл Роу. Джек мертвецки пьян.

Двадцать седьмое, пятница. Ходили в Харпс, раздобыли одного большого и принесли его Джеку домой. Джек, Билл и Том не с нами, они пьяны».

Хочется верить, что безличное описание тел скрывает некий дискомфорт, который автор этих строк испытывал от подобной деятельности. Он не пишет об их облике и не раздумывает об их жалкой судьбе. Ему не приходит в голову сообщать о них что-либо, кроме пола и размера. Лишь изредка указывает он имя покойника. Чаще всего он называет тело «вещью», например, «плохая вещь» означает разложившееся тело. Однако, вероятнее всего, такой стиль изложения объясняется нежеланием автора сидеть и писать записки. В последующем тексте он даже поленился написать полностью слово «клыки», сократив его до трех букв. (Когда «вещь» оказывалась «плохой», у нее выдергивали клыки и другие зубы и продавали их дантистам для изготовления зубных протезов ^[14], чтобы проделанная работа не оказалась полностью напрасной.)

Похитители тел были обычными разбойниками. Ими двигала исключительно жажда наживы. Но анатомы? Как эти честные граждане могли согласиться на воровство и расчленение чьей-то умершей бабушки? Самым известным среди них был английский хирург-анатом сэр Эстли Купер. Купер публично осуждал похитителей тел, но на деле не только пользовался их услугами, но и подстрекал к этой деятельности работавших на него людей. Эх, плохая вещь.