Жизнь по своим правилам - Антон Безмолитвенный Страница 8

Брокер Джон Смит, выпрыгнувший из окна 75-го этажа на Уолл-Стрит, после удара о землю подлетел на 10 метров, чем немного отыграл свое утреннее падение.

Американский анекдот

Смех смехом, но этот анекдот основан на реальных событиях. В то время десятки людей действительно бросались из окон, обнаружив, что потеряли состояние.

А теперь давай вдумаемся, что именно происходило с Джоном Смитом: он сидел в своем рабочем кресле, смотрел на монитор, увидел на нем «не те» цифры – и, немного пометавшись по офису, с разбегу выпрыгнул в окно.

Что было бы, если бы не выпрыгнул? Наверняка ему даже после потери денег было где жить, чем питаться, даже на чем ездить. Без сомнения, даже после разорения брокер был в гораздо более выгодной социальной позиции, чем бомж, рядом с которым он приземлился на асфальт. Между тем, бомж спокойно продолжает жить дальше, даже не помышляя о самоубийстве, а от брокера осталось только мокрое пятно.

Что же заставило Джона Смита лишить себя самого дорогого, что у него есть, – жизни? Это была мысль о том, что подумают о нем в обществе: что скажут о «неудачнике» коллеги, как отреагирует жена, как будет сложно кормить детей – и т. д. То есть самооценка-3. Этот человек настолько отождествлял себя с мнением окружающих, что сама мысль о жизни после такого ошеломляющего провала казалась ему чудовищной. Вместо того чтобы переориентироваться на новые вводные и принять вызов – хотя бы собрать всю наличность убежать навсегда за границу, ему психологически легче было вообще перестать играть, устроить личный Game Over.

Насколько же мощным должно быть воздействие на психику человека, чтобы заставить его убить себя из-за нескольких «неправильных», знаменующих собой поражение, значков на экране компьютера? Преодолев мощнейший инстинкт самосохранения и здравый смысл вместе взятые? Вот какой силой обладает самооценка-3. Сильная вещь? Сильная.

А теперь давай посмотрим на этот примечательный инцидент с несколько неожиданной точки зрения – с позиции зоопсихологии:

В классическом эксперименте павловской лаборатории по невротизации собак несчастное животное устанавливают в специальный станок так, чтобы оно видело перед собой экран для диапроекторов. На этот экран проецируется лучом света круг, а после этого следует положительное пищевое подкрепление, то есть собаке дают перекусить. Спустя какое-то время процедура повторяется – и так несколько раз. Постепенно у собаки устанавливается условная связь: если на экране световой круг, значит, сейчас будут кормить. Потом на экран отбрасывают не круг, а эллипс. Сначала собака активизируется, у нее начинает выделяться слюна, но за эллипсом положительного пищевого подкрепления не следует. Дальше сигналы чередуют: на экране появляется то круг, то эллипс. В случае круга собаку кормят, в случае эллипса – нет. В скором времени собака начинает потихоньку разбираться в геометрии: круг ее воодушевляет, эллипс же оставляет равнодушной; круг вызывает пищевую реакцию (выделение слюны), эллипс не вызывает.

Это пример нормальной интеллектуальной деятельности, во многом похожей на процесс обучения у людей.

Дальше начинается собственно «экспериментальная неврастения».

Павлов начинает экзаменовать собаку на предмет ее знаний в геометрии. Он начинает последовательно изменять эллипс, делая его все более и более похожим на круг, то есть сближает по форме две фигуры. Сначала собака приходит в некоторое возбуждение – поскольку это похоже на прежние, подкрепляемые пищей, изыскания в распознавании объектов. Круг сохраняет свою форму, а эллипс начинает меняться, превращаясь постепенно в круг. И чем меньше становится различие между кругом и эллипсом, тем собаке труднее отличить одно от другого. Все больше усилий ей приходится тратить на то, чтобы выработать правильный ответ. В итоге фигуры сливаются практически до неразличимости. Так, что сам ученый уже с трудом может их различить.

Собака проявляет крайнее возбуждение, рвется со своего места, не берет пищу, кусает экспериментатора, отказывается идти в помещение, где проводится эксперимент. Теперь она не может понять: радоваться этому световому пятну или нет? Выделять слюну или не выделять? Будут ее, в конце концов, кормить или не будут?

Если продолжать этот эксперимент и дальше, причем еще более его усложнять с помощью других интеллектуальных нагрузок (созданием дополнительных ошибок в программе условных рефлексов животного), то неврастения собаки на этом не остановится, а будет прогрессировать.

Можно наблюдать последовательно три фазы нарастания неврастении.

Первая фаза, которую И. П. Павлов назвал «уравнительной», характеризуется тем, что животное теряет способность различать интенсивность действующих на него раздражителей. Ему становится неважно, насколько значителен в биологическом смысле для него сигнал: сильный он или слабый – собака реагирует на круги и эллипсы одинаково буйно: возбуждается, негодует, входит в ярость.

Вторая фаза, которую И. П. Павлов назвал «парадоксальной», характерна странным искажением реакций животного. Когда собаке предлагается сильный раздражитель, например, провоцируют какое-то очень неприятное ощущение, она реагирует на него вяло, пассивно. Когда же выдается слабый раздражитель, косвенно ассоциирующийся у собаки с ситуацией «круга-эллипса», например, изображение светового квадрата или треугольника, она словно с цепи срывается: буйствует, нервно сучит лапами, скулит и т. д.

И наконец, третья фаза, которую Павлов назвал «ультрапарадоксальной». При достижении этого состояния животному уже на все, как кажется, одинаково наплевать. Собака пассивно лежит, не реагируя на сигналы, закрыв морду лапами, словно бы желая прекратить эту чудовищную игру. Налицо классические признаки депрессии и «дефицита мотивации». Перегруженный противоречивыми сигналами мозг собаки «сдался», похоже, что животное «сделало вывод», что лучше (безопаснее) в сложившейся ситуации не предпринимать вообще ничего.