Разум VS Мозг. Разговор на разных языках - Роберт Бертон Страница 7

Скорость, с которой происходит это изменение схемы тела, по-настоящему впечатляет. Макаки редко пользуются инструментами в дикой природе, однако за несколько недель тренировок могут стать весьма искусными в их использовании. В течение недели после начала тренировок сканирование с помощью фМРТ обнаруживает рост объема серого вещества в тех областях, которые демонстрировали повышенный уровень активности нейронов. Хотя готового объяснения структурного увеличения объема мозга пока нет, предполагают, что за ним может стоять формирование новых кровеносных сосудов в этой области или даже генерация новых нервных клеток (нейрогенез) [25].

Каким бы ни было анатомическое объяснение данного феномена, очевидно, что мозг обезьян может быть с легкостью реорганизован путем использования инструментов. Похоже, этот вывод применим и к людям. В 2009 г. исследования с помощью фМРТ продемонстрировали аналогичную активацию областей мозга у добровольцев, которых учили использовать новые инструменты [26]. Хотя обычно я с подозрением отношусь к чрезмерно удобному эволюционному объяснению всех физических навыков, трудно не прийти к выводу, что эволюция снабдила нас определенной встроенной гибкостью схемы тела, которая позволяет нам достигать навыков искусного использования инструментов. Но подобная изменчивость психической репрезентации тела распространяется далеко за пределы использования инструментов.

У 73-летней миссис В. в результате обширного инсульта правого полушария парализовало левую руку. Ее когнитивные функции остались сохранны, без видимых признаков спутанности сознания, но вместе с тем она демонстрировала полное отсутствие принадлежности и контроля в отношении своей парализованной руки, постоянно повторяя, что та принадлежит кому-то другому. Удивительно, что это полное отсутствие чувства принадлежности распространялось и на обручальные кольца, которые она носила на левой руке. Хотя дама могла отчетливо видеть и описать эти кольца, она не желала признавать, что они принадлежат ей. Когда кольца надели на ее правую руку и показали ей, она тут же согласилась, что это ее кольца. Чтобы проверить, распространяется ли такая потеря чувства «своего» на другие объекты, обычно не ассоциирующиеся с ее левой рукой, в ее левую руку вложили расческу и связку ключей. И то и другое было немедленно распознано как «моя расческа» и «моя ключница». Отсутствие чувства принадлежности было ограничено набором объектов – обручальными кольцами, – которые исторически относились к образу ее левой руки. Как будто до инсульта кольца были включены в расширенную, прежде всего зрительную, схему тела [27].

Ученые быстро заметили, что Интернет, видеоигры, виртуальные сетевые пространства, Твиттер, Фэйсбук и другие бесчисленные технологические инновации меняют характер наших нейронных сетей. Представление о расширенном разуме стало общепринятым, и эксперимент с обезьянкой и граблями часто стал подаваться в качестве достоверной демонстрации того, как происходят подобные изменения. Тем не менее даже если мы признаем фундаментальное воздействие окружающей среды на наш мозг, большинство из нас продолжает ощущать, что мы обладаем собственным индивидуальным, изолированным разумом, который имеет, по крайней мере, частичный иммунитет против коварства внешнего мира. Трудно преодолеть базовое чувство того, что разум заключен в границах нашего Я – это ключевое различие между интуитивным восприятием разума и научным представлением о нем.

Я недавно слышал, как выдающийся философ и логик, профессор Калифорнийского университета в Беркли Джон Сёрл, сказал: «Представления о расширенном разуме должны быть ошибочны… В общем случае в философии, если вы приходите к безумному результату, это значит, что вы где-то ошиблись… Так же если кто-то предлагает вам описание разума, которое идет вразрез с вашим собственным опытом, – что ж, вы знаете, что они где-то ошиблись [28]». Сёрл отлично осведомлен о том, что весь опыт – результат субъективного восприятия, а все восприятие фильтруется через неразличимые предубеждения и предпочтения. Ощущения не должны быть единственным мерилом идеи. Тем не менее Сёрл не может отступить от своего собственного ощущения, что он обладает уникальным разумом (чувство принадлежности или обладания), обитающим в его личном теле (чувство физического Я), который самостоятельно сделал это заключение (чувство агентивности). Эта комбинация непроизвольных ментальных ощущений ограничивает его способность принимать во внимание альтернативные возможности того, чем может быть разум, – поучительная демонстрация того, как философские заключения могут диктоваться биологией, а не логикой.

Случай миссис В. приводит нас к взгляду «а-ля Руб Голдберг» [10]на то, как соединение чувства Я и разума может воздействовать на восприятие наших мыслей (в рамках данной дискуссии я отделяю разум от чувства Я, хотя, со всей очевидностью, они в значительной степени перекрываются и, судя по всему, не могут существовать независимо друг от друга). Со временем чувство обладания частью тела (своей рукой) миссис В. стало включать в себя сопутствующие этой части тела предметы (ее кольца). Поскольку разум является пожизненным ключевым компонентом Я, чувство обладания «я», скорее всего, аналогично распространяется на сопутствующий «я» разум. В свою очередь, поскольку наши мысли являются центральным компонентом разума, мы можем ожидать смещения чувства принадлежности с разума на его содержимое – мысли. Поэтому каждый из нас обладает «своим умом» и «своими мыслями».

По мере того как мы исследуем роль ментальных ощущений в создании структуры Я, постарайтесь разобраться, как вы узнаете, что мысль «ваша». Вывод о том, является ли это чувство обладания собственными мыслями осознанным решением или неконтролируемым ментальным ощущением, является критическим для ответа на вопрос «Для чего нужен разум?».