Законы естественного развития ребенка - Селин Альварес Страница 66

Современное общество разделяет нас и удаляет от нашей социальной природы, взращивает индивидуализм, несправедливость, зависть. Но в минуты большой опасности — природных катастроф, покушений, аварий — наша глубинная природа выходит на поверхность, и мы удивляемся широте человеческой души. Как только человек спасается сам, первым делом, если состояние позволяет, он протягивает руку помощи другому.

Один исследовательский центр, единственный в своем роде ^[166], более тридцати лет изучает поведение человека в чрезвычайных обстоятельствах. Выводы таковы: для людей типичны массовые проявления альтруистических порывов; эгоизм и агрессивность крайне редки, вопреки тому, что пытаются нам навязать средства массовой информации. Одни с риском для жизни помогают незнакомцам. Другие делятся немногим, что у них есть: деньги, машина, дом и т. д.

Протягивая руку тому, кто нуждается в помощи, мы испытываем странное чувство — как будто делаем шаг к себе. Так оно и есть. Помогая другому, выказывая ему нашу благожелательность, мы соединяемся со своей истинной природой.

Но эта естественная просоциальная тенденция может быть повреждена в детстве. Для незрелого мозга маленького ребенка насилие, особенно если оно повторяется, — пощечины, оскорбления, осуждение, унижение, грубые окрики «Замолчи! Заткнись!» — действуют, как удары ножом, оставляя шрамы в сети нейронных путей мозга на всю жизнь. Атрофия эмпатии зависит от того, как окружавшие ребенка люди относились к другим. Мы рождаемся с сочувствием и состраданием к другому человеку, но и с мощным механизмом обучения, и ребенок быстро начинает имитировать поведение других людей, как хорошее, так и плохое. ^[167]

Недавно я наблюдала в парижском метро такую сцену. В вагон вошла дама с трехлетним мальчиком, который обогнал ее и занял единственное свободное место. Она жестко приказала ему встать. Ребенок с усталым видом подвинулся, чтобы оставить немного места для мамы. Мама разозлилась, схватила сына, поставила его перед собой и громко сказала: «Ты будешь стоять до конца поездки, это тебя научит! Я сяду, мне будет хорошо, а ты постоишь». «Мамочка, пожалуйста, можно я сяду тебе на колени?» — попросил малыш, глотая слезы. Мать оттолкнула его: «Ты останешься стоять, и мне все равно, хорошо тебе или плохо».

Ребенок разрыдался, но это уже выплескивалась не грусть, а гнев — гнев публично и несправедливо униженного человека, гнев слабого, который должен молча переносить неуважение, навязанное силой. Такие унижения оставляют след. Исследования показывают, что такой тип поведения — оскорбительного, позорящего, недоброжелательного и насильственного — серьезно повреждает эмпатическую способность ребенка как на ближайшее время, так и в дальней перспективе. Эта дама, по всей видимости, давала понять своему сыну, что требует от него абсолютного повиновения. Однако она невольно преподала ему другой урок: сила узаконивает унижение — даже по отношению к тем, кого любят, и даже когда они от этого страдают.