Дар страха. Как распознавать опасность и правильно на нее реагировать - Гэвин де Беккер Страница 6

Это похоже на прогноз с высокими ставками – достаточно ли уменьшит водитель едущей впереди машины скорость для того, чтобы его можно было безопасно объехать. Это фантастически сложный процесс, но он всегда завершается точно в нужный момент. В тот день я автоматически применил важнейший инструмент любого прогноза: индикаторы, предшествующие инциденту. Правда, тогда я об этом и не подозревал.

Индикаторы, предшествующие инциденту, – это события, происходящие до того, как случится прогнозируемый инцидент. Когда вы ступаете на нижнюю перекладину раздвижной лестницы, это событие является индикатором, предшествующим инциденту – подъему под крышу, а когда вы ступаете на шестую перекладину, это еще более очевидный индикатор. Поскольку все, что делает человек, происходит дважды – первый раз в уме, второй раз – в реальности, идеи и импульсы являются индикаторами, предшествующими действию. Угрозы женщины убить мужа говорят о наличии идеи, которая может стать первым шагом к результату; то, что она использовала пистолет во время спора, – еще один индикатор, так же как и покупка пистолета несколькими месяцами ранее.

Теперь женщина пятилась от мужа. Со стороны это могло показаться отступлением, но я интуитивно почувствовал, что это – последний индикатор перед тем, как она спустит курок. Поскольку огнестрельное оружие не предназначено для ближнего боя, ее желание несколько увеличить дистанцию до человека, в которого она намеревалась выстрелить, оказалось элементом, завершившим мой прогноз, и я сразу перешел к действиям.

Я тихо отступил в холл через кухню, где подгорел забытый обед, и прошел в небольшую спальню, где спала маленькая девочка. Уже находясь в спальне, я услышал спрогнозированный мной секунду назад выстрел. Я испугался, но не удивился. Но меня очень беспокоила установившаяся вдруг тишина.

Я сначала планировал вынести ребенка из дома, но теперь передумал и велел малышке оставаться в кровати. В свои два года она, вероятно, не понимала всей серьезности ситуации, но мне было десять лет, и я знал о таких вещах все.

* * *

Раньше мне уже приходилось слышать в доме звуки выстрелов: за несколько месяцев до того моя мать случайно выстрелила в меня. Тогда пуля пролетела так близко от моего уха, что я услышал, как она прожужжала в воздухе перед тем, как удариться в стену.

Возвращаясь в гостиную, я почувствовал запах пороха и остановился. Не входя в комнату, я напряженно прислушивался, пытаясь понять, что произошло. Там было слишком тихо.

Я стоял, пытаясь уловить хотя бы звук, как вдруг раздался сильнейший грохот: прозвучало еще несколько выстрелов. Такого я не предсказывал. Я быстро вбежал в столовую.

Мой отчим стоял на коленях, мать склонилась над ним, вроде бы предлагая помощь. Я видел кровь у него на руках и ногах, и, когда он посмотрел на меня, я попытался успокоить его своим бесстрашным видом. Я знал, что с ним, в отличие от меня, никогда ничего подобного прежде не случалось.

Пистолет лежал на полу недалеко от меня, поэтому я наклонился и поднял его за ствол. Он был неприятно горячим на ощупь.

С точки зрения прогнозирования представшая перед моими глазами ситуация казалась сравнительно благоприятной. Моей первой мыслью было схватить пистолет и убежать с ним через заднюю дверь, но из-за нового предсказания я ограничился тем, что спрятал его под подушкой на кушетке. Я пришел к выводу, что мама вместе с этими выстрелами выплеснула большую часть своего запаса злобы и отчаяния. По крайней мере в этот момент она была не только адекватна, но и переключилась на роль заботливой жены, лечащей раны своего мужа, как будто не она их нанесла. Теперь от нее не исходила угроза, и она превратилась в человека, чьим заботам мы могли довериться. Она убедится, что с моим отчимом будет все в порядке, она поговорит с полицией и врачами скорой помощи, она вернет нашу жизнь на круги своя так уверенно, словно в ее силах было затолкнуть патроны обратно в пистолет.

Я пошел проверить, как там моя младшая сестра, которая по-прежнему сидела в своей кроватке и ждала. Я уже знал, что после крупного инцидента наступает период безопасности и покоя, а потому улегся рядом с ней и, хотя не мог полностью отключить прогнозирование, но хотя бы немного опустил перископ, и через некоторое время мы заснули.

К тому моменту, когда через год мы съехали из этого дома, в его стенах и полу застряли девять пуль. Дом по-прежнему существует. Я думаю, что пули существуют тоже.

* * *

Когда Генеральный прокурор США и директор ФБР наградили меня за разработку MOSAIC™ – системы, ныне используемой для оценки угроз членам Верховного суда США, – ни тот, ни другой, разумеется, не догадывались, что эту систему изобрел десятилетний мальчик, но на самом деле это было именно так. Способ, с помощью которого я, будучи ребенком, проанализировал отдельные элементы акта насилия, лег в основу алгоритма самых изощренных систем искусственной интуиции, прогнозирующих сегодня проявления насилия. Мои страхи стали моими учителями.

Меня часто спрашивают о том, как я начал заниматься своей работой. Если рассматривать мою жизнь, словно кино, то ответ можно разбить покадрово: вот мне одиннадцать лет, и я вместе с другими зрителями бегу рядом с лимузином, пытаясь хоть одним глазком взглянуть на Элизабет Тэйлор и Ричарда Бартона, потом переключиться на меня в лимузине, потому что через восемь лет я буду работать на эту знаменитую пару. Вот я смотрю по телевизору инаугурацию президента Кеннеди, а через двадцать лет присутствую на церемонии инаугурации другого президента, а еще через двенадцать лет – еще одного президента. В шоке я смотрю репортаж об убийстве Кеннеди, а в следующем эпизоде вместе с правительством работаю над прогнозированием и предотвращением подобных покушений. Снова в шоке я смотрю репортаж об убийстве сенатора Роберта Кеннеди, а в следующем эпизоде занимаюсь разработкой системы оценки, которая сейчас используется для отслеживания угроз членам сената Соединенных Штатов.

Безуспешная попытка не дать одному из мужей моей матери ударить ее сменяется сценой, в которой я обучаю сотни детективов из полиции Нью-Йорка новым способам оценки домашнего насилия. Посещение матери в изоляторе психиатрической клиники после очередной попытки самоубийства перемежается с поездками по психиатрическим лечебницам в качестве советника губернатора Калифорнии. Ну и самое главное: детство я прожил в страхе, но со временем начал помогать людям управлять страхом.

Естественно, мое детство не было похоже на кино, хотя в нем были сцены погонь, драки, стрельбы, угонов самолетов, смертельного напряжения и самоубийств. Пока я был ребенком, сюжет не имел для меня особого смысла, но потом я его смысл постиг. Оказывается, я проходил курс обучения, и такого рода университеты заканчивали все вы, хотя, надеюсь, на других отделениях. Специализация тут не имеет особого значения, важно лишь, что вы тоже в течение долгого времени познавали людей, тщательно выстраивая теории и стратегии, и потому тоже умеете прогнозировать их возможные действия.

Даже некоторые мои клиенты будут удивлены, узнав то, что узнали вы о моей подготовке в детстве. Впрочем, те, кто попадает в мой офис, удивляются многому, ведь моя фирма очень необычна. Среди клиентов компании Gavin de Becker, Incorporated, федеральные ведомства (включая Службу маршалов США, Совет управляющих Федеральной резервной системы и Центральное разведывательное управление), работники прокуратуры, приюты для женщин, подвергшихся физическому насилию, гигантские корпорации, университеты, телезвезды, телевизионные компании, департаменты полиции, города, штаты, киностудии, известные деятели культуры, религиозные лидеры, выдающиеся спортсмены, политики, певцы и музыканты, кинозвезды и студенты. Среди клиентов есть самые известные и самые незаметные в мире люди.