Я и шизофрения, или Забудьте про диагноз - Юлия Ждан Страница 6

Уже нет той маленькой и непослушной Юли, тех папы и мамы. Давно ушли в мир иной мои любимые бабушки и дедушки. А повзрослев, я все больше и больше люблю своих теть и дядь, сестер и братьев. Все течет и изменяется. И это главное, что надо понять. Простить тех, кто вас обижал, простить себя. Осознать, что главное насилие — не то, которому вы подвергались в детстве или подвергаетесь сейчас, а то, которому вы подвергаете сами себя.

Я росла и вместе с тем изменялись мои отношения с семьей. Взрослела вместе со мной и моя мама. Уже в школьном возрасте мы совсем забыли про ссоры и ругань. Но появились другого рода проблемы. В школе я была одной из лучших учениц в классе. Учеба давалась мне легко и с удовольствием. Но уже позже я начала понимать, что удовольствие я получаю не всегда, а страх оказаться не на высоте, стремление всеми силами завоевать уважение и любовь родителей и родных ломает меня и заставляет идти даже против моих желаний. Я была готова на все, только бы меня ценили и уважали. Детские обиды, страхи и боязнь быть наказанной — вот что руководило мной. Только к тридцати годам я впервые поняла это. К этому знанию я шла долгие годы.

Страх оказаться не на высоте не позволял мне быть до конца откровенной и с моими родителями, и с самыми лучшими друзьями. Чувство одиночества и непонимания не покидало меня, особенно остро проявляясь в самые трудные моменты моей жизни (нарушенные взаимоотношения, для которых характерно отсутствие поддержки, одиночество). Это теперь я понимаю, что почти все люди с шизотипическим типом характера чувствуют эту душевную пустоту. Они, чаще всего травмированные в детстве, приученные скрывать свои эмоции, на бессознательном уровне боятся чувствовать и переживать в полной мере, полной грудью. Так как если они вспомнят и прочувствуют все заглушенные и вытесненные на бессознательный уровень переживания, то их психика может не выдержать (что впоследствии и происходит с больными шизофренией). Попросту — наш мозг защищает нас от нас же самих.

На всем этом фоне, в критический момент моего взросления, когда я не могла ни с кем поговорить и прижаться к сильному плечу, я испытала первые, в тот момент еще осознанные и усилием воли созданные галлюцинации (очень эмоциональное реагирование, в особенности на стрессовые и негативные стимулы). Все мы во что-то верим: в Бога, Высшие силы, Высшее Я, Вселенную, или же не верим ни во что (что, по сути, тоже своего рода вера). Я верила в Бога, того Бога, который сидит и наблюдает за нами. Такой старец с бородой и очень добрыми глазами. Всепрощающий и всепонимающий. Помимо того, мне казалось, что у него очень ласковые и сильные руки. В моих мыслях он обнимал меня крепко-крепко и нежно, со всей любовью, которую я могла представить, гладил меня по голове. В скором времени, как только мне становилось плохо, я не искала поддержки и понимания в реальной жизни (просто я не умела этого делать), а всего лишь представляла своего старца. Нетрудно догадаться, что произошло в дальнейшем. Мои ощущения становились все ярче, а усилия воли были уже не нужны (больные шизофренией приучаются получать удовольствие, концентрируясь на мыслях, вызывающих выделение дофамина, и перенапрягают этим свою «систему поощрения»).

Так впервые у меня возникли телесные галлюцинации.

Дальше больше: в пятнадцать лет я, сама того не понимая, раскачала свою психику настолько, что решила уйти из жизни. Да, были попытки суицида — и не одна. Даже трудно сейчас сосчитать, сколько. Тяжело писать это в книге, так как ни об одной из них не знают ни мои родители, ни близкие родственники. Как видите, все они закончились неудачно. Знают о них лишь самые близкие мне по духу друзья. Точнее, всего один друг.

Но самое главное — не факт суицидальных попыток и их количество, а причина их возникновения, вернее сказать, отсутствие реальной причины покончить с жизнью. Все, что происходило тогда в моей юной головушке, поражает меня до сих пор. Причина была реальной только в моем сознании. Но от этого не становилась для меня менее важной. Это теперь я понимаю, что, возможно, именно тогда у меня уже начал зарождаться бред греховности — один из вариаций бреда при шизофрении. Я считала секс и все, что связано с ним, самым высшим грехом (есть основания предполагать, что содержание бреда и психотических переживаний может отражать эмоциональные причины заболевания).

Это теперь я понимаю, что рьяное отрицание секса, все мысли о его греховности завертелись вокруг моей непоколебимой веры в Бога, точнее, той веры, которой было тогда наполнено мое травмированное в детстве «я». Все переживания по поводу моего подросткового сексуального созревания — это и физиологические изменения, и нарастающая сексуальность, и бесконечная борьба с сексуальными фантазиями — все они были не здоровы или же просто переносились намного болезненнее, чем у других детей.

Все это было связано только с одним: с мыслями и убеждениями, пусть даже необоснованными, в моей голове. Нами всегда управляют наше мировоззрение и наше личное представление об этом мире. Пусть даже оно никаким образом и не отражает объективную реальность. Это нам уже не важно. Мы живем исходя из своих представлений об этом мире. Нам этого достаточно. Пока все терпимо. Но как только наше мировоззрение приводит нас к краху, к нестерпимой боли и страданию, мы можем усомниться в нем.

Что-то вроде этого произошло и со мной. Но это гораздо позже, а пока…

Можете представить себе, как у меня сложились первые сексуальные отношения. Если честно, я и сама удивляюсь, как они вообще могли сложиться. Но факт есть факт. Просто со временем моя вера поутихла, я начала взрослеть и меня тянуло к мужчинам.

Мысли о греховности секса быстро начали таять, когда я встретила свою первую любовь. Его забота, тепло, нежность, благородство и наш душевный контакт подлечили мою страдающую психику. Но только на внешнем уровне. Все лопнуло, как мыльный пузырь, когда идеальная картинка наших отношений разбилась о суровую правду жизни. Я полюбила другого человека. И двойная жизнь потихоньку начала сводить меня с ума…

Точнее будет сказать — моя воображаемая двойная жизнь. Первоначально это была, конечно, реальная измена и реальный человек, которого я полюбила, — говорю это на случай, если вы подумали, что моя шизофрения с ее сладкими галлюцинациями проснулась уже тогда. Нет. До первого приступа психоза прошло, ни много ни мало, целых пять лет с момента моего знакомства с этим человеком. Так что человек был вполне реален. Он и сейчас живет в этом мире и вполне здравствует.

Все дело в другом — в моей зарождающейся системе бредовых отношений к жизни.

Моя двойная личная жизнь привела меня к тому, от чего я так долго пыталась уйти — к мысли о том, что моя жизнь осквернена грехом. Что я «падшее существо, недостойное создание, врунья и мразь» (из личный воспоминаний).

Теперь я нисколько не удивляюсь всем тем болезням по-женски, бесконечным венерическим заболеваниям (которые, к слову, проявлялись лишь у меня одной), бесконечным циститам и мукам в области малого таза. Ко всему этому добавлялись и головные боли, судороги и тики, которые, слава богу, происходили ночью. И как же не вспомнить те страдания души, терзания чувств, мыслей и эмоций, которые привели меня к такому результату.