Психологический портрет убийцы. Методики ФБР - Марк Олшейкер Страница 6

– Допустим, я сообщу вам, что одна тактика срабатывает в восьмидесяти пяти процентах ситуаций с заложниками определенного типа, а другая – только в двадцати пяти или тридцати, – объяснял я, – и у вас возникнет непреодолимое желание прибегнуть к той тактике, которой приписан наибольший процент успеха. Но я или другой аналитик может заметить в этой ситуации нечто, указывающее нам, что здесь предпочтительна тактика с меньшим процентом успеха. Мы не можем подтвердить это статистическими данными, но чутье подсказывает нам, когда тот или иной порядок действий окажется наилучшим. А если вы предпочитаете иметь дело с цифрами, то можете поручить машине принятие решений.

В сущности, этот вопрос встает перед нами постоянно – может ли машина выполнить нашу работу? Казалось бы, имея в своем распоряжении достаточное количество случаев и богатый опыт, квалифицированный программист способен построить компьютерную модель, которая, скажем, повторит мои мысли при построении профиля личности преступника. Не то чтобы первые попытки оказались неудачными, но до сих пор машинам не удавалось сделать то, на что способны мы, – точно так же компьютер был бы не в состоянии написать эту книгу, даже если бы мы ввели в него все слова из словаря, их сравнительное использование в речи, все правила грамматики, образцы стиля и модели лучших сюжетов. Слишком много смелых суждений приходится делать, слишком во многом интуиция зависит от подготовки и опыта, да и человеческая натура отличается изобилием тонкостей. Разумеется, мы можем пользоваться и пользуемся компьютерными базами данных, чтобы провести количественную обработку материала и применять его по мере необходимости. Но объективные тесты имеют ограниченные возможности. Поскольку машины не в состоянии выполнить нашу работу, нам приходится искать людей, которые были бы на это способны, которые попытались бы слить воедино объективную оценку и интуицию.

Да, мы можем предложить методы и отшлифовать навыки, но наделить талантом мы не в силах. Как у одаренного профессионального спортсмена, либо он есть, либо его нет. Точно так же, как в актерском или писательском мастерстве, в игре на музыкальном инструменте или в бейсбол – можно обучить человека основным приемам, что-то подсказать, помочь приобрести навыки. Но коли человек этот не наделен от рождения тем, что мой друг, писатель Чарльз Мак-Кэрри, называет «глазомером высшей лиги», он не сумеет забивать голы, достойные команды-победительницы, не станет благодатным материалом. Однако если вы – благодатный материал в нашей сфере и вообще порядочный, нормальный человек, каким, надеюсь, являемся все мы, вы не сможете видеть все то, что видим мы, общаться с родственниками и пострадавшими, как мы, не сможете сталкиваться с насильниками, совершившими целый ряд преступлений, и убийцами, причиняющими людям боль ради развлечения, если не почувствуете, что в этом и состоит ваше призвание, не испытаете глубоких и крепких родственных чувств к жертвам насилия и их близким. Тогда вы в состоянии совершить то, с чего я начал, и принять точку зрения, с которой написана эта книга. Я хотел бы верить в искупление грехов и допускаю, что в некоторых случаях возможна реабилитация. Но с высоты своего двадцатипятилетнего опыта работы в качестве специального агента ФБР и почти такого же длительного срока работы аналитиком профиля личности и криминальным аналитиком, познакомившись с доказательствами, статистикой, данными, я не могу считать реальностью то, чему мне хотелось бы верить, – в отличие от того, что мне известно. Короче говоря, я гораздо в меньшей степени заинтересован дать второй шанс обвиняемому, совершившему преступление на сексуальной почве, чем первый – невинной потенциальной жертве.

Пожалуйста, не поймите меня превратно. Чтобы добиться этого, нам не нужно фашистское, тоталитарное государство, мы не угрожаем конституции или гражданским свободам: по личному опыту мне, как и всем, известно, к чему приводят реальные и потенциальные злоупотребления властью. По-моему, единственное, что нам необходимо – подкрепить законы, уже разработанные и принятые, и привлечь здравый смысл, опирающийся скорее на реальность, чем на сантименты, к вопросам, касающимся вынесения приговора, наказания и досрочного освобождения. На мой взгляд, нашему обществу больше всего прочего сегодня необходимо чувство личной ответственности за наши поступки. Судя по тому, что я вижу, слышу и читаю, больше никто не желает брать на себя ответственность; в оправдание всегда найдется какой-нибудь довод из личной жизни или прошлого. За возможность пройти по жизни надо платить, и независимо от того, что произошло с каждым из нас в прошлом, частью этой платы является ответственность за наши нынешние поступки.

После краткого изложения своей точки зрения позвольте мне повторить отправную мысль, которую выскажет вам почти каждый сотрудник правоохранительных органов: если вы надеетесь, что мы разрешим ваши социальные проблемы, вас ждет глубокое разочарование. К тому моменту, как проблема доходит до нас, бывает уже слишком поздно, ущерб уже нанесен. В своих выступлениях я нередко повторяю, что чаще всего серийными убийцами не рождаются, а становятся. При надлежащей предусмотрительности и своевременном вмешательстве большинству этих людей можно помочь или, по крайней мере, нейтрализовать их, пока не сделалось слишком поздно. Слишком часто в своей деятельности я сталкивался с последствиями тех случаев, когда меры не были приняты вовремя.

Откуда нам это известно? Что заставляет нас думать, будто мы понимаем, почему убийца поступил так или иначе, и что теперь мы сможем предсказать его дальнейшее поведение, не зная его самого? Причина, по которой мы считаем, будто нам известно, что происходит в душе убийцы, насильника, поджигателя или террориста, кроется в том, что мы первыми получаем сведения из рук настоящих экспертов – самих преступников. Работа, которой занимались мои коллеги и которая до сих пор продолжается в Квонтико, основана прежде всего на исследовании, предпринятом специальным агентом Робертом Ресслером и мной в конце 70-х годов, когда мы разъезжали по тюрьмам и проводили подробные и продолжительные беседы с типичными серийными убийцами, насильниками и лицами, совершившими уголовные преступления. Это исследование продолжалось несколько лет и в некотором смысле длится до сих пор. (В сотрудничестве с профессором Энн Берджесс из Университета Пенсильвании результаты были обработаны и позднее опубликованы под названием «Убийства на сексуальной почве: модели и мотивы».)

Чтобы добиться результата и получить от этих людей то, что вам надо, прежде всего следует провести тщательную подготовку – изучить дело и узнать о случившемся все возможное, а затем встретиться с преступниками на их уровне. Если не знать в точности, что они совершили и как, каким образом заполучили жертвы, какими способами причиняли им боль и убивали, они начнут обманывать вас с корыстными целями. Не следует забывать, что большинство серийных преступников имеют богатый опыт в манипулировании людьми. Если вы не пожелаете снизойти до их уровня и увидеть события их глазами, они не проникнутся доверием и не раскроют душу. А когда этого нет, возникает напряжение. Мне так и не удалось ничего вытянуть из Ричарда Спека, совершившего убийство восьми медсестер из дома престарелых в южной части Чикаго. Я беседовал с ним в тюрьме в Джолиете, штат Иллинойс, причем безуспешно, пока не плюнул на свою официальную невозмутимость и вежливость агента ФБР и не упрекнул его в том, что он «лишил всех нас восьми аппетитных попок».