Гром над Араратом - Григорий Григорьянц Страница 6

Ночь во дворце Тиграна была неспокойной. Стража с факелами обходила все помещения, проверяя, нет ли змей и всего, что могло показаться подозрительным. Никто не спал, все обсуждали неудавшееся покушение на царя.

В тронном зале столкнулись двое приближенных – министр Васак из рода Анруни, возглавлявший службы по наследованию, дипломатии и шифрованию, и азарапет Гнуни, начальник дворца, ведавший финансами и налогами царства. Два царедворца ненавидели друг друга, но, соблюдая баланс сил, установленный Тиграном, справедливо полагали, что для прочности царства лучше вести себя учтиво, правда, в личной беседе не стеснялись в выражениях.

– Я приветствую высокомерного министра Васака, – сказал Гнуни. – Не могу сказать, что в такой час рад встрече с министром Гнуни, – ответил Васак.

– Уж не твоих ли рук это покушение? – Гнуни с подозрением смотрел на оппонента.

– Почему ты так решил? – Васак был возмущен.

– Уж очень быстро ты пронзил кинжалом чародея.

– Люди часто обвиняют других, чтобы не обвинить себя. Кстати, ведь это ты из казны оплатил артистов? – парировал Васак.

– Казной распоряжается лично царь.

– Я дипломат, – гордо сказал Васак, – и забочусь об успехах царства во внешних делах.

– Дипломатия, как известно, не только печется о мире, по мере надобности она вызывает войны. – Гнуни явно говорил двусмысленно.

– Нет, я занимаюсь другой дипломатией: хочу убедить всех жить по законам Тиграна.

– Надеюсь, ты преследуешь те же цели, что и Тигран.

Васак в упор посмотрел на Гнуни и произнес:

– Мы все любим нашего царя, пусть боги даруют ему много лет жизни. Я готов отдать за него жизнь.

Они разошлись в разные стороны.

В покоях царя верховный жрец Спандуни успокаивал Тиграна. Они сидели напротив друг друга на жестких прямых стульях с высокими спинками.

– Этот мелкий эпизод твоей жизни не должен поколебать веру в свое предназначение. К тебе подослали наемных убийц, но бог Арамазд избрал тебя на великое дело и поэтому не дал им свершить злодейство! – говорил Спандуни, а Тигран горестно отвечал:

– Учитель Спандуни, ты, как верховный жрец, знаешь, что с каждым разом мои противники изобретают все более изощренные уловки, чтобы убить меня. Я стар, но мне надо завершить начатые реформы.

– В тебе соединилось все лучшее, что за тысячи лет своей истории накопил армянский народ, и ты, мудрейший и храбрейший, жаждешь бессмертия своего народа. Жречество поддерживает тебя. – Спандуни старался воодушевить царя, но тот, погрузившись в свои мысли, говорил:

– Создав великую державу, я хотел построить мир во имя процветания народа.

– Я вижу это! – воскликнул жрец. – Я вижу величие царя, воцарению которого предшествовало знамение – необычный небесный гром над Араратом.

– В нашем жестоком мире народы рождаются, живут и погибают, а бессмертие народа… бывает ли оно? Если да, то вот она, высшая цель любого владыки! – решительно сказал Тигран. – Вопрос в том, как обеспечить своему народу право на вечную жизнь. Ответ я еще не нашел, зато в стране, я это чувствую, есть противодействие моим замыслам.

– Ты отличаешься большим умом и дальновидностью, я буду молиться за тебя, – изрек жрец.

– Спасибо, учитель. Ты, духовный предводитель армян, помогай же мне творить благие дела.

– Пятьсот лет назад незабвенный Кир II Великий, царь Персии, захватывая соседние царства, все же оставался для народов спасителем и исцелителем.

– Кир II Великий совершил много милостивых поступков, но ты не одобрил бы его идею свободы вероисповедания.

– Пусть поступки судят боги.

Жрец ушел, и тут же охрана впустила в покои царя его сыновей. Артавазд, старший сын Тиграна, красивый и сильный, двадцати одного года, прекрасный борец и храбрый воин, и Тигран-младший, высокий, бледный, утонченный, девятнадцати лет, отличный наездник, эмоциональный, остро реагирующий на все ситуации и особенно чувствительный к несправедливости. Длинные и распущенные волосы обоих юношей в то время считались символом мужества и величия.

Царь встал и с осанкой, исполненной благородства, направился к ним.

– Два царевича пришли узнать, жив ли царь после змеиного нашествия, – начал он. – Как видите, жив и очень зол.

– Отец, я молил бога, чтобы с тобой ничего не случилось, – сказал Артавазд. – Ты всегда можешь положиться на меня.

– И на меня тоже, – добавил Тигран-младший. – Мой меч готов был вонзиться в наемного убийцу.

– Вы оба пылкие, сильные и высокоодаренные юноши, вы достигли больших успехов в науках, литературе и языках, я горжусь вами.

Тигран отвернулся, желая закончить аудиенцию, но тут услышал голос Тиграна-младшего:

– В час тревоги нам не хватает рядом матери.

Резко развернувшись и зло посмотрев на сына, Тигран сказал:

– Я отдалил от себя вашу мать Клеопатру Понтийскую, так как она предала меня дважды. Она настроила против меня двух ваших братьев, и они погибли. Мой сын, Зарей, в то время, как я находился далеко от столицы, по ее наущению отчеканил монету с надписью «царь царей Зарей», поднял мятеж, но был разбит и обезглавлен. Она убедила Тиграна-среднего надеть царскую корону, когда я упал в обморок во время охоты, решив, что со мной покончено. За это он тоже поплатился своей головой. Они оба предали не только меня, но и те идеалы, ради которых я живу, а предательство я не прощаю.

– Отец, я, как никто другой, помогаю тебе во всех делах, – пылко произнес Артавазд.

– Вы оба моя надежда, один из вас должен будет продолжить мое дело. Но кто? Кто достоин взять на себя непосильную ношу – быть гегемоном в Азии? Ты, Артавазд, ты, Тигран, а может быть, мой брат Гурас? Я еще не решил.

– Любой из нас готов стать во главе народа, но мы любим свою мать, а она любит тебя. Она страдает в крепости Сафа и просит вернуть ее в Тигранакерт, – выпалил Тигран-младший.

– Вернуть сюда, чтобы она продолжила свои интриги! Она дочь Митридата, а убийство царственных родственников – привычное дело в их роду. После твоего рождения, Тигран, ее как подменили, она стала вмешиваться в государственные дела, задумав отравить царя и править страной, хоть от имени сына, хоть и без сыновей. Власть портит людей.

– Мой меч никому не позволит поднять на царя руку! – воскликнул Артавазд.

– Дорогой Артавазд, на моей короне изображен орел – символ мудрости, а мудрость и есть меч против врага.

В покои быстрым шагом вошел Меружан Рштуни, начальник службы безопасности и друг царя. В этот вечер именно он заколол наемного убийцу, выполнив свой долг телохранителя и друга. На ходу он говорил:

– Государь, есть сообщение от нашей разведки: Митридат потерпел поражение от римского войска под городом Кабира.