В поисках Света - Игорь Калинаускас Страница 6

Законы пути очень часто предстают, с точки зрения человека, очень жестокими. Не просто жесткими, а жестокими.

Поэтому если мы хотим говорить о безупречности, то можем говорить о разных вещах. С точки зрения социальной, безупречность — это просто хорошая привычка. Как хорошая привычка, скажем, содержать в чистоте полость рта, не только для сохранения кислотно-щелочного баланса, а, скажем, для того, чтобы дурного запаха изо рта не было, это социально полезно. Вот такая же привычка быть безупречным в работе, то есть все, что делаешь, делаешь хорошо. Взялся за работу — старайся сделать хорошо, проверь качество, доведи до конца, не схалтурь. Это просто хорошая привычка — быть безупречным. Тогда постепенно формируется социальный имидж безупречного человека и тебе начинают верить, доверять. Ты перестаешь тратить силы на доказательства своей безупречности, тебя меньше начинают контролировать и больше предоставляют степеней свободы в социуме. Естественно, растет твоя трудовая цена. Это выгодно. Но это должно быть привычкой. Быть безупречным по случаю невозможно — это некоторая такая положительная судорога. Один раз вспомнил, сделал безупречно, потом опять забыл. Это нужно выработать в себе как навык, понимая, что это социальный имидж. Что такое социальный имидж, какой смысл его вырабатывать, сколько он стоит? Ведь мы же бывшие советские люди, мы вообще не понимаем, зачем это нужно. Раньше у нас весь имидж строился так: член партии, не член партии. Все. Если не член, то какой уж ты работник — это дело десятое. Если член, то какой работник — это тоже дело десятое. За исключением некоторых особо ответственных сфер, но там ты автоматически член, потому что хочешь — не хочешь, тебя в партию засунут. Были сферы, в которых талант и профессионализм все-таки довлели над идеологией. Но в этих сферах человек попадал в ситуацию закрытого города, закрытого предприятия — это совсем другая психология.

На Западе люди давно поняли, как важен социальный имидж, и учатся этому. Существует целая наука и множество пособий, объясняющих, как выработать нужные привычки, создать такой социальный образ, который стоил бы максимально дорого.

Итак, социальная безупречность — это такая хорошая привычка, которая хорошо стоит, за нее хорошо платят.

С точки зрения духовного пути, безупречность — это прежде всего умение не думать о себе.

Без этого быть безупречным просто невозможно.

Мне раньше казалось, что для человека, хоть сколько-нибудь взаимодействовавшего с традицией, это должно быть довольно просто и понятно, а выяснил, что это очень сложно для большинства.

Речь идет о том, чтобы в прямом смысле слова забыть о себе. У каждого человека в жизни бывают моменты, когда он так думает о другом, так занят другим, что себя вообще никак не учитывает. Вот о таком состоянии идет речь.

Почему это так? Потому что, если человек не умеет думать о другом, он все время вносит в свое восприятие систематическое искажение, систематическую ошибку. Он о себе не может думать как о другом. А только так он должен думать о себе. Потому что все то, что мы привычно называем собой, — это роль. Это Сидор Сидорович Петров. Такой-то, Такой-то, Такой-то. Такой-то с определенными качествами, свойствами, которые можно изменить в любой момент в любую сторону. Чтобы мог быть и принцем, и нищим, и посох сжимать, и меч. Подобная практика прекрасно описана в книге «Учителя Гурджиева». Там описывается история о том, как профессор бросает свою кафедру и отправляется в деревню на вакантное место деревенского дурачка. Такая степень творчества во взаимоотношениях с объективной реальностью возможна только при том, что вы о себе не думаете. И когда вы якобы думаете о себе, вы все равно думаете о другом. Для думания о себе вам достаточно «Я есть». А об этом что думать? «Я есть Я». Все. Одна-единственная мысль. Мы говорим об этом не первый раз. Но людей, которые пытались бы это практически реализовать, встречаю я редко. Почему? Не знаю. Страшно, наверное.

Очевидно, тут мой личный опыт не совпадает с массовым восприятием, мне это далось относительно легко. Может быть, потому что я по натуре актер, потому что с детства в театрально-драматических кружках занимался, потом руководил драматическим театром. Актер, режиссер, с театром много дел имел, понятие «образ» там рабочее. «Я» там одновременно инструмент и я же одновременно тот, кто на этом инструменте играет. Может быть, поэтому мне было легче. Не зря Гурджиев сказал, что цель любого учения — сделать из человека Актера, с большой буквы (чтобы не путали с профессией актера).

Это момент фундаментальный, это подтверждается всеми моими наблюдениями за собой, за своими учениками, которых почему-то становится с годами все меньше и меньше. Хотя это естественно. Мода прошла. Учиться-то очень трудно, чем взрослее человек становится, тем труднее ему быть учеником. Человеку хочется самоутверждаться, самовыражаться, возраст личности наступает, надо территорию, надо то, се, а тут учитель ходит, вечно недовольный, придирается, нет чтоб похвалить. В общем, мелкий тиран — находка для воина, а у нас мирное время, строительство, НЭП.

Чем больше я наблюдаю, тем больше убеждаюсь в том, что вопрос безупречности поведения на пути это фундаментальный вопрос. Социальная безупречность, трудовая, скажем так, — это одно. Этическая социальная безупречность — это другое. Все зависит от того, какой образ вы создаете или из вас хотят создать: человек, держащий слово, или, наоборот, человек, всегда нарушающий слово, человек порядочный, человек непорядочный… Множество вариантов. Но это все перестает быть абсолютно однозначным, как только мы начинаем на это смотреть с другой стороны реки. Быть ли в социальном смысле бякой или цацей — решает безупречность поведения на пути, а не жизненная ситуация, которая диктует, как бы мне тут побольше заработать или как бы мне большему количеству людей нравиться. Если надо, конечно, можно понравиться всем сразу, или все будут говорить, что вы беспринципны. У меня сейчас, например, такой период, многие говорят, что Игорь Николаевич совершенно беспринципный мужчина и, вообще, несет время от времени полную ахинею. С некоторыми людьми я встречаюсь тайно, в другом образе, просто тайно, я серьезно вам говорю, тайно встречаюсь, и они знают, что Игорь Николаевич совсем не маразматик, а очень умный человек, хорошо разбирающийся в некоторых очень деловых вопросах, но почему-то это тщательно скрывающий от масс. С другими я встречаюсь явно, но они знают, что Игорь Николаевич совсем даже не такой, как думают первые и вторые. Это мое хозяйство, и я им распоряжаюсь в соответствии со своими духовными необходимостями.

«Такая интересная была история, я ехал в поезде, зима была, жуть и холод, в вагоне не топили. Я простыл насквозь, приехал в Петрозаводск, меня никто не встретил. Я добрался до гостиницы, у меня температура, не знаю какая, в общем, в глазах — туман. И сутки меня выхаживала добрая женщина, дежурная по этажу, лекарства таскала, чаем с малиной отпаивала, через сутки я пришел в театр. Покачиваясь. Там много было интересного, такой странной была история — весь период в Петрозаводске. Я жил в гостинице, и приехал человек из Москвы в местный театр оперетты ставить что-то. Такой мужик, пожилой уже. Он был характерным танцовщиком в Большом театре, в кордебалете, естественно. А жена у него была солистка. Мы с ним просиживали вечера, я его слушал, провоцировал на рассказы. Он рассказывал мне про мир балета, про мир оперетты. Приходит как-то и говорит: „Ну вот, так я и знал, директор говорит: ты сделай в массовом танце отдельный эпизод для такой-то артисточки. Ну, ладно-ладно, я с него за это возьму. Мне не трудно!“ Много разного, интересного он про балет рассказывал, про мир, который там за кулисами.