Межпоколенческая коммуникация - Артемий Романов Страница 5

В общении возможен, однако, и противоположный процесс — дивергенция. Дивергенция происходит в ситуации, когда люди при общении друг с другом хотят подчеркнуть мнимые или реально существующие различия между ними и их партнерами в процессе коммуникации.

«А она звонит мне, ну как эта...» — в метро громко пересказывает события рабочего дня молодая девушка своей подруге.

«Понаехали из деревни» — неодобрительно замечает вслух дама лет 55. «В Петербурге звонят, а не звонят, девушка...»

«Нечего в чужой разговор встревать! Звонят или звонят — никакой разницы нет!» (с раздражением реагирует девушка).

Дивергенция может проявляться на разных языковых уровнях. На фонетическом уровне дивергенция может выражаться в противопоставлении нормативных и диалектных черт (аканье и оканье, или г — взрывной, заднеязычный звук иг — аффрикативный). На лексическом уровне дивергенция может обнаруживаться в использовании лексических синонимов, относящихся к разным стилевым регистрам, использовании ненормативной лексики в ответ на обращение, содержащее стандартные лексические средства и т. д. Нередко дивергенция, противопоставление принимает эксплицитную форму в коммуникации. Одна из наших московских знакомых любит повторять, что среди ее круга общения, «слава богу, нет людей, которые звонят, дожат и кушают». Поводом для дивергенции могут быть и вполне безобидные вещи. Мой американский коллега по университету, профессор политологии, не терпит употребления слов-паразитов, или филлеров в речи студентов. Он считает, что те, кто постоянно и немотивированно употребляет в речи: «basically, you know, like», не заслуживают высоких оценок, и сам тщательно избегает использования филлеров.

Наряду с конвергенцией и дивергенцией в общении между людьми возможен и третий вариант — стратегия сохранения без изменений собственного стиля общения (maintenance). Использование стратегий конвергенции, дивергенции или сохранения статуса quo происходит в ответ на ожидание реакции или с учетом ожидаемой реакции партнера по общению. Например, при общении между пенсионером и старшеклассником, употребление в речи старшеклассника элементов молодежного сленга может восприниматься как стратегия дивергенции. С другой стороны, если общение идет между двумя старшеклассниками, то те же сленговые выражения будут проявлением конвергенции или поддержания статуса quo.

Важным положением теории коммуникационного приспособления является признание того, что участники коммуникации стремятся к формированию собственного положительного образа в глазах людей со схожими социо-возрастными характеристиками (Harwood et al., 1995).

Теория коммуникационного приспособления обращает особое внимание на интерпретивную компетенцию (interpretive competence) собеседника, которая сводится к умению декодировать, распознавать сказанное. Например, при беседе между студентом и его бабушкой, когда молодой человек в ответ на выпытывания бабушки рассказывает, как он познакомился со своей девушкой в молодежном чате, можно предположить, что студент постарается избегать в рассказе специфических компьютерных терминов с тем, чтобы сделать свое повествование более доступным.

Нередко можно услышать, как родители школьников, услышав грубые жаргонные слова и выражения в устах своих детей, жалуются друг другу: «Набрался мой (моя) словечек со двора (из шкалы)!» Теория коммуникационного приспособления позволяет объяснить мотивы быстрой лексической адаптации молодых людей в плане привлечения в собственную речь сленговых слов и выражений. С другой стороны, теория коммуникационного приспособления помогает истолковать, почему молодые люди, особенно подростки с недостатком социального опыта и уверенности в себе, оказываются менее гибкими в коммуникативной оценке собеседников. Их неуверенность отражается в полном и безоговорочном принятии норм молодежной речи и исключает какую-либо гибкость в следовании этим нормам.

В рамках теории коммуникационного приспособления также уделяется внимание коммуникационным потребностям участников общения, которые проявляются в тактике выстраивания дискурса (например, смена тем для разговора). Дискурсная тактика может проявляться в выборе содержания разговора. Например, пожилые люди могут выбрать тему, которая, как им кажется, более интересна молодым участникам общения, например, обсуждение современной музыки. Разговаривая с молодым человеком о последних тенденциях в области современной музыки, пожилой участник общения концентрируется на коммуникационных потребностях молодого человека и так выстраивает тактику общения, чтобы удовлетворить эти потребности.

«Васек, а сегодня опять этот клип с „Блестящими“ по телику крутили, красивые девки, голосистые», говорит бабушка, обращаясь к внуку. «Да они только бюстом трясут. Ты, бабуль, лучше „Корни“ или „Динамит“ слушай — вот это музыка крутая...» — снисходительно отвечает бабушке внук Вася.

Кроме того, дискурсная тактика может проявляться в выборе межличностных позиций и ролей, в частности для сохранения чувства самоунижения или уважения к собеседнику. В том же примере разговора о современной музыке, молодой участник разговора может постараться так настроить разговор, чтобы не дать понять пожилому собеседнику, что тот «отстал от жизни лет на 40» в своих музыкальных пристрастиях. И наконец, дискурсная тактика проявляется в выборе формы и характера общения. Скажем, пожилой собеседник, осознает, что очень мало знает о современной музыке и начинает задавать молодому собеседнику один вопрос за другим, чтобы больше узнать о музыкальной тусовке. Подобная форма серийных вопросов — это еще одна из возможных дискурсных тактик.

В теории коммуникационного приспособления нередко говорят также о стратегии контроля над общением, к которой прибегают, когда пытаются преодолеть осознаваемое или неосознанное неравенство ролей в общении. 11апример, прерывание собеседника, использование разной длинны пауз в разговоре, избежание или, наоборот, поддержание зрительного контакта с собеседником могут рассматриваться в качестве элементов стратегии контроля над общением.

Все указанные тактики по выстраиванию дискурса, интерпретивной компетенции и контролю над общением могут быть названы стратегией коммуникативной подстройки под собеседника. Стратегия коммуникативной подстройки позволяет сгладить имеющуюся социолингвистическую разницу между говорящими, достичь большей психологической близости с собеседником, улучшить эффективность общения. Нежелание же подстраиваться под собеседника обычно приводит к противоположным результатам. Возможен также и результат излишней подстройки, или коммуникативной перенастройки, когда один из участников общения явно перебарщивает в коммуникативном приспособлении.

Так, при общении с престарелыми людьми, использование слишком громкого голоса, утрированно четкой артикуляции, намеренно упрощенных высказываний, лексических единиц с уменьшительно-ласкательными суффиксами («Супик бабушка съест, а потом котлетку, и бай-бай на часок...») нередко применяются молодыми собеседниками, например, внучкой, ухаживающей за бабушкой. Однако, сама бабушка может весьма неодобрительно расценивать подобное сюсюканье. Впрочем, по наблюдениям Ryan & Cole (1990), в Англии среди резидентов домов для престарелых, особенно с хроническими заболеваниями, реакция по отношению к подобной коммуникативной перестройке в речи обслуживающего персонала в целом оказывается весьма положительной.