Наследники Рода. Рок или благословение? - Лариса Докучаева Страница 5

…Невеста друга оказалась из Нижневартовска. На свадьбе мы были вместе с Катей, подругой невесты, – танцевали, поздравляли, участвовали в розыгрышах, фотографировании, приколах, поднимали тосты друг за друга и пили на брудершафт… Чувствовалось, что у нас с ней складываются какие-то отношения. А после ночных событий мы с ней однозначно решили, что едем вместе в Нижневартовск.

К великой радости молодоженов мы составили им веселую компанию и вместе, практически незаметно, преодолели утомительный полутора суточный переезд в поезде далеко не повышенной комфортности. На перроне нас встречала шумная, ликующая молодежная тусовка с лозунгами типа «Невестам Нижневартовска – лучших парней России!».

Родители Кати оказались предками что надо, и через неделю, благодаря ненавязчивому вмешательству Катиной мамы, забрезжили контуры нашей будущей свадьбы…

Не понимаю, как все произошло, но на нашей с Катей помолвке я танцевал с ее подругой. Я танцевал и танцевал с ней. Иногда брошу взгляд на Катю, которая была нарасхват в танцах со своими друзьями. А она лишь улыбнется мне или помашет ручкой…

Теперь трудно сказать, как все получилось, только проснулся я в квартире, которая совсем не напоминала Катину, и рядом со мной была совсем не моя невеста, а, как выяснилось, Вера. Эта девушка настолько меня волновала, что я тут же снова заключил ее в объятия и не собирался выпускать.

Так прошел день, а за ним и еще один. А наутро через два дня раздался телефонный звонок. Вера с кем-то очень бурно объяснялась, отправила этого кого-то очень далеко, после чего звонко хлопнула телефонной трубкой по столику.

Затем Вера уставилась на меня своими огромными глазищами и спросила с какой-то пронзительной простотой:

– Ты меня любишь?

И вдруг я вспомнил, что где-то есть Катя, и понял, что ее уже для меня не существует и что Вера – именно та женщина, ради которой я приехал в Нижневартовск.

– В общем так, миленький, наша тусовка дала нам с тобой время до поезда на материк. Если мы не уедем, можно считать, что нас с тобой среди живых больше не найдут. А до поезда осталось полтора часа.

Через трое суток нас с Верой встречали в Воронеже ее взволнованные родители. Прошлое не омрачало нашего настоящего. Мы облазили весь город и где только не целовались и не обнимались. Родители Веры, глядя на нас, были счастливы. У них появилась уверенность, что дочь наконец-то нашла своего самого единственного и неповторимого…

Для меня Вера тоже казалась единственной и неповторимой. Мы жили с ней в отдельной комнате, тепло общались с ее родителями, часто собираясь за утренним чаем. Все было очень мило, дружно и, казалось, на всю жизнь. Через месяц Вера сказала мне о своем – теперь уже нашем – секрете: она ждала ребенка. Я был счастлив и понял, что настала пора узаконить наши отношения.

Родителям было объявлено о нашем желании пойти в ЗАГС. После обсуждения мама Веры подвела итог: поход в ЗАГС должен сопровождаться торжественной церемонией бракосочетания, после чего мы сыграем свадьбу по всем правилам. Так мы стали счастливыми женихом и невестой – подавали заявление, разыскивали все необходимое, примеряли, заказывали, покупали…

И вот этот долгожданный день настал. Выйдя из ЗАГСа в сопровождении немногочисленных родственников и друзей, шикарная невеста села на переднее место «девятки» рядом с водителем, своим братом Сережей, – так она решила еще до приезда в ЗАГС. Я же оказался на заднем сиденье, между двумя свидетелями. Под общее непринужденное веселье наш кортеж из трех машин тронулся в путь.

Мы непрерывно болтали, и в какой-то эйфории счастья моя рука вдруг прикоснулась к бедру свидетельницы. Меня словно обожгло, и я всем телом ощутил, что ей это касание небезразлично…

Водитель тоже находился в состоянии праздничного возбуждения и что-то рассказывал свидетелю, сидевшему слева от меня. Вдруг он резко обернулся через левое плечо, пытаясь удержать в поле зрения дорогу, но не успел. Машина повиновалась его судорожному движению, и на скорости, выскочив в левый ряд, ударилась правой передней дверцей о затормозивший перед светофором КамАЗ. Удар был несильным, но хлестким. Сергей быстро выправил машину, и мы как-то нервно враз заговорили. КамАЗ, судя по всему, так и не почувствовал этого удара. Инцидент, казалось, был исчерпан.

В нашем разговоре почему-то не участвовала одна Вера. А дальше… Я только помню звериный крик Сергея: «Верка!..» Вера сидела в прежней позе, прекрасная в своем свадебном облачении. Она была неподвижна и настолько спокойна, что ужас охватил всех нас. Перед тем как потерять сознание, моя соседка вытянула руку, показывая на голову Веры. Теперь это увидел и я – фата на правом виске моей жены прямо на глазах тяжелела от крови…

…Похоронили Веру через неделю. Настало странное время. Я оказался один в чужом городе, в чужом доме, целиком погруженный в свое горе. Зайти в комнату Веры я так и не смог и стал ночевать на краю кладбища, у маленького костерка. Мне казалось, что так я буду ближе к своей жене.

На девятый день около могилки Веры собралось много народу. Ее родители просили меня вернуться в город, чтобы привести себя в порядок. Но я снова остался ночевать на кладбище…

Уже глубокой ночью пришла машина, легковушка. Двое ребят из окружения Веры, которых я смутно помнил, молча подошли к моему костерку. Один из них сказал: «Извини». Затем они затоптали костер, уверенно и жестко взяли меня под руки и посадили в машину. Так, спокойно, но решительно, меня доставили в город, привели в какую-то однокомнатную квартиру. На кухонном столе стояли три полных стакана водки. Меня мягко усадили за стол, молча подняли стаканы. И только тогда я понял, что хозяйка этого дома – та самая свидетельница на моей так трагически закончившейся свадьбе.