Непобедимый разум. Наука о том, как противостоять трудностям и невзгодам - Алекс Ликерман Страница 5

Именно так произошло с моим пациентом по имени Рик, пожаловавшимся на уплотнение в шее. Это был человек ростом под 190 см. Казалось, ширина его плеч ничуть не меньше роста. Диаметр уплотнения составлял всего пару сантиметров.

Однако этого было достаточно. Новообразование было плотным, стабильным и безболезненным – в общем, со всеми признаками злокачественной опухоли. Рик заметил его всего за месяц до визита ко мне. Я предположил, что уплотнение растет быстро – еще один плохой знак. Рик не страдал ни от каких инфекционных заболеваний.

Я порекомендовал провести биопсию (на которую он согласился) и договорился о визите к хирургу. Через неделю Рик перезвонил мне, чтобы задать еще несколько вопросов. Наше общение началось миролюбиво. Он рассказал мне, что пошел к хирургу, тот немедленно дал ему направление на биопсию… И вдруг Рик завопил. Ему пришлось ждать тридцать минут в коридоре, а затем еще пятнадцать минут в смотровой! Он ожидал, что биопсию сделают в кабинете, а его потащили в операционную! Он хотел получить общий наркоз, а ему предложили местный! Что это, черт возьми?

Я слушал его в полном оцепенении – не только потому, что он застал меня врасплох, но и потому, что во время своей пламенной речи (длившейся почти десять минут) он не сделал ни одной паузы, чтобы я смог ответить. Однако к тому времени, когда он закончил, ко мне уже вернулось самообладание, и я предложил ему прийти ко мне и обсудить случившееся.

Он зашел после обеда с подругой и был гораздо спокойнее. Он даже посмеялся над тем, что после телефонного разговора со мной кто-то вызывал полицию. Оказывается, во время произнесения своей тирады он стоял в книжном магазине, и его крики напугали окружающих. Мне показалось, что он совершенно не понимает, почему окружающие повели себя так, и думает, что это недопустимая ответная реакция на его попытку «выпустить пар». При этом он, правда, извинился за то, что был «немного резок» в общении со мной.

Я принял его извинения и сказал, как мне жаль, что ему пришлось испытать неприятные чувства при общении с хирургом. А затем я сообщил ему (так мягко, как только мог), что получил результаты биопсии и они совсем не радуют: диагностирована лимфома Ходжкина.

Он удивленно посмотрел на меня, а затем, после длинной паузы, неуверенно спросил:

– Это же лечится, правда?

Я кивнул.

– Химиотерапия? – спросил он.

– Да.

Он сделал паузу и задумался. Затем взял свою подругу за руку и сказал:

– Хорошо, я согласен.

Однако его подруга убрала свою руку и сказала с дрожью в голосе:

– Я так устала от того, что ты постоянно на меня злишься… Тебе нужна помощь, чтобы исправиться, иначе дальше будешь справляться со всеми проблемами один.

Он моргнул. Казалось, он был ошеломлен сильнее, чем когда я сообщил ему о раковом заболевании. Я ожидал агрессии, однако через несколько секунд он только кивнул и сказал: «Хорошо».

Через пять месяцев, после окончания курса занятий по управлению гневом, он вернулся ко мне и заявил, что лимфома (которая теперь была в ремиссии) – лучшее событие за всю его жизнь. По его словам, теперь он понял, что иначе его склонность к гневу привела бы к расставанию с подругой. Но если бы у него не развилась лимфома, он вряд ли бы почувствовал, насколько сильно ему нужна ее поддержка, и не услышал бы ее слов о том, что ему нужна помощь. Тогда он смог бы сохранить жизнь, но потерял бы то, ради чего стоило жить, – любовь хорошей женщины. По его словам, он победил не только потому, что исцелился от лимфомы, но и потому, что смог измениться и сохранить отношения с подругой.