Практикум по гештальт-терапии - Ральф Хефферлайн Страница 44

«Напряжения, которые я чувствую вокруг плеч, в шее, иногда в ногах, происходят оттого, что я беспокоюсь и боюсь опоздать. Я чувствую себя как бы связанным изнутри, и это проявляется в тех частях тела, которые я назвал».

В следующем отчете можно видеть, что писавшая его студентка значительно продвинулась, но еще не вполне уверена в том, что следует выразить и как это сделать. «У меня вызывает большое сопротивление записывание на бумаге моих актуальных чувств. Должна сказать, что если раньше ваши утверждения казались мне очень запутанными, теперь они кажутся яснее и я осознаю, что это я путалась. До сих пор я избегала ответственности осознавания и до сих пор не примирилась с ней до конца. Но я понимаю, что должна возвратить себе свои подавлявшиеся конфликты и либо попытаться жить с ними, либо разрешить их. Я снова вернулась к начальным экспериментам, и теперь, когда сопротивление по отношению к ним уменьшилось, они стали казаться легкими. Однако когда я попыталась делать последнее, меня охватило нервное возбуждение, которое началось, по-видимому, в ногах и медленно растекалось по всему телу, так что я была готова разорвать себя на куски. Даже сейчас, когда я печатаю это, оно снова начинается. Я колочу по клавишам, как будто агрессия и возбуждение, вызванные экспериментом, могут быть рассеяны стуком машинки. Внезапно я почувствовала боль в левой руке, кажется, в кости. Вся нижняя часть моей левой руки задеревенела. Правая рука не затронута. Я пыталась вспомнить, когда началась нервная реакция царапанья. Я не смогла продолжить думать о царапанье, а вместо этого начала думать о плаче. Так что поговорю немного об этом. Я происхожу из семьи, в которой всякое проявление эмоций, особенно таких, встречали сильное неодобрение. Сейчас я в конфликте с родителями, и это вызывает во мне чувство вины, что доставляю им ненужные страдания. Я отказываюсь возвращаться домой. Там заботятся о моем материальном благополучии, но во всем остальном меня душит их полускрытая неприязнь к моим идеям и моему образу жизни. Я получила письмо от них, которое вызывает во мне желание расплакаться Когда я получила и прочла его и теперь, когда я о нем вспоминаю, у меня появляется комок в горле, мышечный зажим за глазными яблоками и напряжения во всем теле. Эго повторяется и сейчас, когда я пишу. Но я не позволю себе роскоши плакать из-за этого. Меня удивляет, как легко я плачу над фильмом, книгой, спектаклем, произведениями искусства, но что касается моих личных дел, тут я себе этого не позволяю.

Теперь я осознаю, что внезапно почувствовала агрессивность, как будто хочу сделать что-то жестокое, и то, как я стучу по клавишам, отражает это чувство. Боль снова пришла в левую руку.

Что касается внутреннего думания, я осознаю, что в моей голове начинают кристаллизоваться разрозненные слова и фразы. Кажется, мои мысли касаются конфликта, компромисса, фасада, за которым я прячусь, разного для каждой компании, в которой я оказываюсь. В жизни каждый играет много ролей. Какая из них истинная, действительно представляющая человека? Осознавание, которое меня больше всего задело. — это величина и сила моих сопротивлений».

У этой студентки, очевидно, незавершенные отношения с родителями. Что, скажем, должен человек делать, если родители не принимают его таким, каков он есть? Как можно «заставить их понять»? Как должен жить человек — своей жизнью, которую он сам выбирает, или той, которую выбирают для него и за него? Этой студентке предстоит открыть, что из тех ролей, которые она играет, нет той, «которая представляет действительно ее». Дело обстоит иначе: часть «действительно ее», ее самости, вовлечена в каждую из ролей и находит в ней выражение. Проблема состоит в том, чтобы интегрировать их таким образом, чтобы ее самость стала целостное и проживала свою жизнь последовательно и непрерывно.

Следующий отрывок не говорит ничего особенного о содержании, обнаруженного и развившегося конфликта, но интересен тем, что здесь обретается частичная разрядка и последующая дифференциация примитивного импульса: «Когда я старался осознавать свое тело, возникали определенные чувства; определенные люди вовлечены в потенциальное завершение возникших чувств; и неизбежно следует некоторое смущение. Я действительно всерьез сердит на авторов, потому что в конце концов из всего этого получилось нечто необщепринятое и шокирующее, без какого бы то ни было шанса на завершение. Произошло то, что я стал осознавать определенную функцию или желание, и также то, что вопрос о его исполнении даже не стоит. Я понял, что желание было и раньше, потому что, как только я лег на кровать, эта вещь внезапно возникла в уме, сложившаяся, развитая во всех деталях. Сценарий был полным от начала до конца. Не думаю, чтобы желание возникло и так возросло за короткое время эксперимента. Наверное, оно скрыто присутствовало все время, но до сих пор я не осознавал этого. Осознание принесло мне лишь чувство активной злобы на себя и состояние постоянной фрустрации. Этого не ослабишь, кусая подушку и вцепляясь в себя ногтями. Есть только один способ избавиться от него — сделать это, но я не могу!» (Здесь отчет был прерван и возобновлен только через несколько дней.)

«Перечитав предыдущую часть, я собирался разорвать все и начать заново. Но потом решил оставить, потому что это имело весьма любопытные последствия. Внезапное осознание причины телесного напряжения и невыполнимой потребности настолько рассердили меня, что я на некоторое время потерял представление о том, что я теперь считаю важным. Начав эксперимент еще раз через некоторое время, я намеренно постарался представить себе всю последовательность разыгранной мести, хотя и знал, что в действительности это никогда не может произойти. Внезапно я обнаружил, что покраснел до корней волос не потому, что это было запрещенное действие, а потому, что это было так глупо! Какой смешной способ «мести»! Я часто думаю, что, если бы и теперь мне представилась возможность сделать то, что казалось невозможным, я бы не стал этого делать просто потому, что это глупо и неэффективно. Есть другие, гораздо более адекватные пути справиться с ситуацией. И теперь многие из моих отношений и поз к X стали бессмысленными».

В этом контексте важно, что для освобождения примитивной ретрофлектированной агрессии и действия, которые ею предотвращалось, не требуют того, чтобы репрессируемое действие было выполнено буквально относительно X. Будучи осознанной и разыгранной в фантазии, примитивная агрессия дифференцировалась и превратилась в «другие, более адекватные способы справиться с ситуацией». Сам факт сдерживания оставляла агрессию примитивной и не имеющей возможности разрядиться.

В следующем отрывке объектом сосредоточения был пищеварительный тракт: «В течение нескольких месяцев, фактически около года, я страдал диареей, которая — поскольку для нее не было физических оснований — была, по-видимому, психосоматической. Во время экспериментов на осознавание я сосредоточился на желудке, солнечном сплетении и окружавших мышцах, чтобы посмотреть, могу ли я осознавать напряжения в этой области и не они ли являются причиной болезни. Я обнаружил много напряжений в этом районе и провел много времени, изолируя и наблюдая их. После этого моя диарея полностью исчезла. Прошло еще слишком мало времени, чтобы судить, окончательно ли это, поскольку я не изменял ни диету, ни жизненную ситуацию, но это кажется обнадеживающим».