Счастье по Аристотелю - Эдит Холл Страница 4

Находят современных приверженцев и другие античные философские учения, в частности стоицизм Марка Аврелия, Сенеки и Эпиктета. Но стоицизм не пропагандирует радость жизни, как аристотелевская этика. Это довольно пессимистичная и мрачная концепция. Она требует подавления эмоций и плотских желаний. Она учит смирению, умению терпеть невзгоды, а не деятельному участию в увлекательной, полной тонкостей и нюансов практике повседневного бытия и решении жизненных задач. В ней почти нет места надежде, самостоятельному выбору и естественному неприятию тягот и лишений. Она осуждает удовольствие как таковое. Как тут не вспомнить Цицерона, который спрашивал: «Что? Разве может стоик вдохновить? Он скорее задушит любой порыв энтузиазма даже у того, кто был изначально преисполнен рвения».

Аристотель писал для неравнодушных к происходящему в обществе. Эпикурейцы призывали отказаться от всякого стремления к власти, славе и богатству и жить как можно безмятежнее. Скептики, хотя и разделяли убеждение Аристотеля в необходимости подвергать сомнению все догмы, считали истинное знание недостижимым, а выработку общих принципов для конструктивной жизни в условиях совместного общинного существования невозможной. Циники соглашались с Аристотелем, что человек в развитии превзошел животных и что цель жизни – это счастье, достигаемое благодаря разуму. Однако путь к счастью они предлагали неординарный: по их мнению, к счастью нужно приходить через аскетизм, отказ от семейной жизни и уюта, материальных благ и стремления к таким социальным наградам, как слава, власть и богатство. Самый знаменитый из циников, Диоген (старший современник Аристотеля, хорошо известный в платоновской Академии), жил на улице и ходил полуголым. У него не было ни жены, ни дома, он отвергал любое участие в социальной жизни. Многие из нас хотят жить проще, но мало кто готов отказаться от семьи и общества и стать бродягой-отшельником.

Хотя сам Аристотель не был религиозным в общепринятом понимании, он остается представителем культуры, которая включала в себя верования, не имеющие приверженцев в современном мире и существовавшие за сотни лет до появления христианства и ислама. Это значит, что его учение лишено какой бы то ни было связи с современными политическими или идеологическими течениями. Наоборот, веками он с одинаковым успехом вдохновлял философов христианского, иудейского и мусульманского вероисповедания, а в более поздние времена – индуистов, буддистов и последователей Конфуция. Аристотеля невозможно полностью отнести к какой-либо современной интеллектуальной или культурной традиции. Общение с мыслителем из далекого прошлого обнадеживает, кроме всего прочего, возможностью убедиться, насколько незначительно, несмотря на весь технический прогресс, изменилась человеческая натура. Мы чувствуем себя частью человечества, ощущаем поддержку, над которой не властны ни время, ни смерть. Некоторые философы, в частности Юм и Кант, сомневались, правомерно ли опираться в вопросах этики на человеческую природу, учитывая великое разнообразие культурных различий, а также разницу темпераментов даже внутри одного сообщества. Но Аристотель описывает на редкость знакомый и неизменный комплекс этических проблем. Говоря «мы», он зачастую имеет в виду все человечество в совокупности, прошлое, настоящее и будущее. В одном из самых выразительных эпизодов «Метафизики» он критикует мифологические, ненаучные версии происхождения Вселенной, выдвигаемые более древними греческими поэтами, в частности Гесиодом. Гесиод, его последователи и все, кто писал о Божественном, по словам Аристотеля, «размышляли только о том, что казалось им правдоподобным, а о нас не позаботились. Принимая богов за начала и все выводя из богов, они утверждают, что смертными стали все, кто не вкусил нектара и амброзии» ^[6]. Вместо того чтобы подумать о «нас», о человечестве, древние космологи думали о «них», о небожителях, для которых «мы» – существа второго сорта.

Читая у Аристотеля о людях скупых и прижимистых или, скажем, о вспыльчивых, мы видим легко узнаваемые человеческие типажи, хорошо знакомые нам из повседневной жизни. Кроме того, он сам представляет отличную ролевую модель почти для любого жизненного этапа. Он не только преуспел в личной и семейной жизни и в дружбе, но и сумел, уцелев в политических бурях, осуществить свои личные планы – после полувекового ожидания и подготовки основать независимое учебное заведение и увековечить основную часть своих идей на папирусе.

Аристотель родился в 384 г. до н. э. в Стагире, небольшом независимом греческом полисе, примостившемся на холмах скалистого полуострова в северной части Эгейского моря. Его отец Никомах был врачом – выдающимся и искусным, судя по тому, что его приставили в качестве личного лекаря к тогдашнему македонскому царю Аминте III. Однако детство у Аристотеля закончилось рано. Отец с матерью умерли, когда будущему философу было около 13 лет, и этот удар ему пришлось переносить в непростые времена, на фоне зреющих военно-политических конфликтов. Аристотелю удалось не оступиться, сохранить принципы и достоинство в условиях всеобщего падения нравов. Он превратил проблему в возможность и посвятил значительную часть жизни работе над своими идеями и наблюдениями. А тогда, в 13, юного Аристотеля взял в семью и занялся его образованием муж сестры будущего философа, некто Проксен.

В 17 лет Аристотель перебрался в Афины и влился в ряды учеников Академии Платона. 20 лет спустя, когда Платон умер, Аристотель принял приглашение Гермия, правителя двух городов на северо-западе Малой Азии – Атарнеи и Ассоса. Позже он скрепил эту дружбу женитьбой на дочери Гермия, Пифиаде. В возрасте 40 лет Аристотель отправился на остров Лесбос, где занялся изучением дикой фауны и стал родоначальником зоологии как науки. Однако в 343 г. до н. э. ему пришлось круто изменить свою судьбу, когда царь Филипп II позвал его в Македонию – учителем к своему сыну Александру, будущему великому правителю Александру Македонскому. Филипп построил для занятий Аристотеля школу у святилища нимф, для которого был необходим источник пресной воды, в зеленой долине у Миезы, в 30 милях к югу от македонской столицы Пеллы. По мере того как Филипп расширял границы своей империи, международная обстановка накалилась до предела, поэтому в 338–336 гг. до н. э., когда Филипп был убит и Александр стал царем, Аристотель, судя по всему, отсиживался в Эпире и Иллирии (Западные Балканы).

И только потом, когда ему было уже под 50, воспользовался представившейся возможностью. Вопреки событиям кинокартины Роберта Россена «Александр Великий» (1956) с Ричардом Бертоном, Аристотель не стал сопровождать Александра в завоевательном походе на Восток. Он был уже немолод. Всю свою жизнь, с подросткового возраста, Аристотель служил другим – Платону как руководителю Академии и своим богатым царствующим покровителям Гермию и Филиппу. Теперь пришло время писать собственную жизненную историю. Он переехал в Афины и основал там Ликей – первое в мире учебное заведение, в котором велась научная деятельность. И хотя Аристотель писал свои труды и занимался философией с отрочества, большинство исследователей считает, что все дошедшие до нас сочинения (помимо как минимум 130 несохранившихся) он создал в «золотые» 12 лет руководства Ликеем. К трагически утраченным относится, в частности, второй том «Поэтики». (Тяжесть этой потери для мировой культуры проиллюстрировал Умберто Эко в своем средневековом детективе «Имя розы», который был экранизирован с участием Шона Коннери в 1986 г. В кульминационный момент истории последний существующий в мире экземпляр сочинения Аристотеля о комедии погибает в пламени пожара, устроенного монахом, который считал любое веселье и смех греховными. Не исключено, что эта метафора отражает истинную причину, по которой ценнейший труд оказался недоступен современному читателю: за переписку сочинений о комическом лицедействе средневековые христианские монахи брались гораздо реже, чем за труды, посвященные логике или нравственной философии.)