Элегантность в однушке. Этикет для женщин - Марии Буше Страница 4

3. Место. Тут напишите, ГДЕ именно и в каком месте вы собираетесь «взобраться на вершину своей карьеры». Самара, Москва или Россия? Франция, Израиль или весь мир?

4. И самое главное условие! Читать дальше книгу нельзя, если не выполните это задание.

5. Когда напишете (это процесс может занять довольно долгое время), приклейте листок на видное место и оставьте его пока. Мы с вами к нему вернемся чуть позже.

Я помню, что просидела еще некоторое время, просто держа этот небольшой кусочек бумаги в руках. И, возможно, я бы еще долго пребывала в этой параллельной реальности, если бы не голодный кот соседки, который с невозмутимой мордой взобрался на меня, сделал на моих коленях тренировочных три круга и, усевшись поудобнее, начал «месить» своими лапами мой новый свитер. И все бы ничего, если бы в этот его медитационный момент он методично не вонзал свои острые ногти в мой пока не сформированный пресс.

Скинув узурпатора с колен (должна признаться, я не очень в то время любила котов), я соскочила с кресла и решила, что прикреплю эту записку к большому зеркалу в ванной – и так минимум два раза в день, утром и вечером, буду видеть свое послание себе.

Я помню, что у меня было такое ощущение, что я совершила «подвиг века». Другими словами, я наконец-то сделала то, на что давно не решалась. Словно села на обещанную самой же себе диету.

Поставив чашку обратно на стол, я зашла в ванную, которую, признаться честно, в то время ненавидела всей душой. С самого начала я глубоко невзлюбила ее за то, что даже боялась в ней закрыть глаза, чтобы умыться, – так жутко на меня действовали те покрытые плесенью стены. И если бы вы были художником-импрессионистом, то, взглянув на комнату, вы бы точно обратили внимание на некоторые вещи, которые сильно выделялись на фоне убогости окружающей обстановки.

Я до сих пор часто вспоминаю ту студенческую комнату. Выбирая отель для поездки или отпуска, я первым делом обращаю внимание на ванную. И именно поэтому меня больше не пугает бедность. Та ядовито-зеленая ванная, с облезшими и покрытыми плесенью стенами, ржавым и вечно капающим краном, навсегда вселила в меня уверенность, что если я смогла выбраться из таких условий, то выживу и встану на ноги в любой ситуации.

Тем более у меня были «поплавки элегантности», которые я получала от бабушки каждый год. Таким волшебным и чудодейственным «поплавком» в ванной было зеркальце ручной работы, настолько яркое, красивое и роскошное, что преображало всю ее тоскливую и убогую обстановку.

Если бы вы прошлись по моим немногочисленным квадратным метрам, то с легкостью, словно в компьютерном квесте, обнаружили бы остальные восемь «поплавков». Именно так я их называла, потому что они мне позволяли удержаться на плаву даже в самый сильный шторм проблем и испытаний и часто спасали от внезапно накатывающих депрессивных мыслей.

Так, зайдя в прихожую, среди старых потрепанных вещей и изношенной обуви вы бы наверняка заметили изящный британский зонт-трость, который я получила на третью годовщину нашей с бабушкой разлуки. Будь вы наблюдательным человеком, тут же бы заметили тонкие замшевые перчатки и причудливую шляпку, которые я очень редко надевала, так как они пока сильно диссонировали со всеми вещами моего серого гардероба. Но я точно знала, что наступит день, когда я буду в них блистать.

Если вы еще не устали от описаний, то я бы хотела пригласить вас пройти в мою двенадцатиметровую комнату, где наверняка бы ваш взгляд упал на тончайше выполненную серебряную рамку с фотографией, на которой были запечатлены мы с бабушкой, когда мне было пять лет. Эта рамка очень скромно стояла на обветшалом деревянном подоконнике среди многочисленных горшков с еле подававшими признаки жизни цветами. Там же стояла красивая, ручной работы леечка – безработная. К сожалению, видимо, из-за моей огненной энергетики, цветы у меня долго не жили, но эта бабушкина лейка каким-то волшебным образом служила мне напоминанием, что нужно хоть изредка, но поливать цветы. И должна заметить, что она не раз спасала им жизнь.

В ящике старого стола, который одновременно служил мне обеденным и рабочим местом, я хранила дорогой, ручной работы дневник для записей, полученный мной в подарок на седьмой год после ее смерти. Края его страниц были проклеены серебряной бумагой, и на обложке серебряными же буквами было написано мое полное имя. Но почему-то я не смела в нем писать до тех пор, пока не получила в следующей посылке соответствующую ему ручку в виде пера.

ДЕНЬ 2. «Поплавки элегантности»