Мама на нуле - Анастасия Изюмская Страница 39

С самого начала больше всего не хватает одного мнения – одного, не больше! – за которое ты цепляешься. Если этих мнений миллион, они отовсюду, и ты не знаешь, что делать, ты постоянно хватаешься за одно, за другое, то так, то сяк… и это выматывает. У нас есть два врача детских, которым мы сразу доверились, и это сильно все облегчило. Вот доктор сказал, что смесь хорошая – значит, смесь хорошая. Это сильно освобождает голову. Ты просто делаешь, как сказал доктор. Я больше не мог все это прокручивать в голове. Это началось за полгода до рождения Тихона и закончилось спустя четыре месяца после его рождения – бесконечное штудирование книг и интернета. Хорошо, что закончилось.

Отсутствие сна не пугало меня, но расстраивало Алису. Мало спать – для меня не в новинку. У меня бывают странные графики – до трех суток беспрерывной работы. Но Алисин график раньше был совсем другой: до четырех утра она пишет, смотрит фильмы или занимается, потом спит до часу или двух. Она привыкла так жить, ей было хорошо.

У нас был кризис в отношениях, но он начался позже, а в этот момент мы очень сплоченно действовали. У нас была большая поддержка родителей – и это тоже, конечно, очень важно. Я слышал и слышу много жалоб, что бабушки вечно дают советы непонятные про «утеплить ребенка». Нам родители всегда помогали, и очень аккуратно: ничего не навязывали, не делали ничего лишнего, с нами не спорили. Они всегда занимали позицию, что они родители, но старались сделать как лучше для нас.

Настроение у Алисы скакало сильно, до и после, оно менялось, – но я не помню, чтобы это было отчаяние. Алиса – удивительная девушка. Она не хозяюшка, чтобы борщи, уборка и все такое, но материнский инстинкт у нее развит круто. Она за ребенка умрет. Алиса очень худенькая, и натура у нее тонкая, и я не знаю, откуда у нее столько берется сил. Она отдает сыну часть себя. Это для нее такое счастье, что она, как бы ни было сложно, не пожелает никогда, чтобы это закончилось. Это самое большое счастье в ее жизни – да и в моей тоже. Был страх от того, что ребенок настолько зависит от тебя: он лежит и даже сказать ничего не может. Ты ему надеваешь рукавички, чтобы он себя не поцарапал. Когда я это понял, то подумал: «Насколько же это беспомощное создание!»

Раньше, конечно, жизнь совершенно другая была. Совершенно другие были распорядок, быт, распределение времени. Хочешь туда – хочешь сюда. Сейчас все иначе, но мы стараемся находить время друг для друга, чтобы побыть вместе. Проводим меньше времени вместе. Но, во-первых, главное, что есть ребенок, и если свободного времени меньше – это ерунда. А во-вторых, тем больше ты этим временем дорожишь и тем более полно его проводишь.

Первые два месяца я не работал – взял отпуск. Мне хотелось быть рядом. Я знал, что это будет непросто. Не знаю, как девушки это переносят: рожают, приходят домой, сами сидят и одни со всем справляются. После двух месяцев я вышел на работу, много было забот. С точки зрения мужчины, кризис – это когда очень много времени и внимания уходит на ребенка. Я понимал, что это так и должно быть, что это правильно, но мне очень этого внимания не хватало, и я ничего не мог с этим поделать. Молодой маме очень сложно разорваться, и особенно с первым ребенком, когда ты ничего не знаешь, ничего не умеешь, все незнакомое, ответы непонятно, где брать. И она, конечно, утопает в ребенке, она целиком и полностью занята.

Видимо, в какой-то момент мне стало грустно. Мы не ругались, не скандалили, но возникли грусть и отдаление. Сейчас я уверен, что это произошло по моей вине. Алиса всегда старалась не забывать не только про меня, но и про себя, что для мужчины тоже очень важно. Мужчины на всё обращают внимание, всё замечают, всё видят. Я очень люблю Алису, все понимаю, и теперь, когда я вижу, как она старается все успеть как для маленького мужчины, так и для большого, перед этим я преклоняюсь.

Но тогда я этого не понимал – насколько это трудно. Кризис произошел не из-за ребенка, а из-за всей ситуации становления отцом и встречи с ответственностью такого масштаба. Мне кажется, это меняет мозг у любого нормального человека.

Это был печальный момент. Было сложно. Но круто, что это произошло, потому что такие штуки выводят на новый уровень. Мы выбрались из этой ситуации совсем не гладко, с усилием, но плодотворно и с большим желанием. Я поначалу уделил этому мало внимания, и в результате сложности наросли как снежный ком и превратились в лавину. Эту лавину пришлось останавливать всеми имеющимися способами. Я чувствовал растерянность и непонимание. Я потерялся.

В такой ситуации нужно взять и разложить все по своим местам. Не нужно стыдиться обращаться к кому-то, кто может помочь со стороны, например к психологу. Есть какие-то вещи, которые идут за нами издалека, из прошлого. Нам очень сильно повезло: оказалось, что под боком, в соседнем подъезде есть хороший психолог. Мы начали по отдельности, а потом пошли вместе.

Благодаря Тихону и нашей любви друг к другу мы из кризиса вышли. Чем дальше, тем лучше и крепче наша семья. Мы получили огромную любовь Человека, который похож на нас, который придает смысл всему, что вокруг происходит. Раньше, может быть, и случались вопросы из серии: «Фигней я занимаюсь?» – а теперь, как говорит мама Алисы, есть ощущение, что «Тихон – это наш лучший стартап».

Любовь людей друг к другу и любовь двух людей, у которых появляется ребенок, – это разные любови. Ребенок стал ядром, центром, вокруг которого мы кружимся, держимся на орбите, никуда уже не можем деться, потому что он есть. Как бы ни решилась ситуация в наш кризис, ребенок все равно остался бы связующим звеном. Но, слава богу, мы пришли к тому, что чем дальше, тем более сплоченными мы делаемся как семья. Это новый уровень любви, заботы, отношения, понимания.

Всего два года прошло, а мы думаем про второго ребенка – потому что это невероятно круто. Если бы у меня было много денег, то детей бы у нас сейчас уже было бы как минимум трое. Дети – это очень круто.