Межпоколенческая коммуникация - Артемий Романов Страница 33

Наиболее существенная разница в оценке собственного коммуникативного поведения с молодыми людьми в возрасте до 20 лет проявилась в том, что между утверждениями (нахожу с собеседниками общие темы, говорю на темы, которые интересны моим собеседникам) и утверждением (не знаю, что сказать) была зафиксирована довольно высокая степень интеркорреляции. Возможно здесь нашли отражение затруднения в выборе темы людьми среднего и старшего поколений при завязывании разговора с молодыми собеседниками, т. е. проявились сложности фактического (Черник 2002), контактоустанавливающего характера.

Четвертый композиционный фактор указывает на чувство неловкости и дискомфорт собеседника, на характер коммуникативного поведение при нежелательном общении (стараюсь поскорее завершить разговор, не знаю, что сказать, не чувствую себя в своей тарелке, разговариваю снисходительно). Для всех возрастных групп наименьший показатель интеркорреляции обнаруживает компонента разговариваю снисходительно, поскольку, как представляется, она описывает объективно нежелательное поведение субъекта коммуникации в отношении коммуниканта любого возраста. В этом готовы признаваться лишь наиболее самокритично настроенные респонденты, которых обычно оказывается немного.

Оценка собственного коммуникационного поведения при беседе с людьми в возрасте старше 60 лет. Компонентная матрица

Таблица 3.4.

Ротационный метод: Варимаке с нормализацией Кайзера

Таким образом, судя по данным факторного анализа, стратегия собственного коммуникативного поведения меняется незначительно в зависимости от возраста собеседника; используются практически те же приемы для инициации и поддержания коммуникации, выбора темы при общении, и для прекращения нежелательного общения.

5. Дискуссия

Одним из главных результатов анкетирования стало подтверждение того, что возраст носителей языка в российских условиях является важным фактором, обуславливающим частоту коммуникации и степень получаемого удовлетворения от общения во всех возрастных группах. Как и в исследованиях в США, Великобритании и на Тайване (Williams & Nussbaum 2001; Williams & Garret 2002; Lin & Harwood 2003), на материале петербургского опроса нами было установлено, что, во-первых, частота общения с представителями своей возрастной группы наиболее высока, и, во-вторых, частота снижается по мере возрастного удаления потенциальных собеседников. В то же время выяснилось, что общительные собеседники любого возраста с большей частотой вступают в общение с молодыми коммуникантами, хотя и не проявляют большей коммуникативной активности со своими сверстниками или людьми среднего возраста. Переведем это утверждение в план внутрисемейного общения: разговорчивые бабушки и дедушки готовы чаще общаться со своими внуками и внучками, но менее склонны вести длительные разговоры со своими взрослыми детьми или же с пожилыми родственниками и знакомыми. Односторонность этой тенденции проявляется в том, что разговорчивые внуки и внучки больше тянутся к общению с молодыми сверстниками, но не проявляют более высокой степени общительности со своими бабушками и дедушками. Совместная учеба молодых людей, совместное проведение свободного времени, романтические свидания со сверстниками, занятия спортом и т. д. создают условия для преимущественно внутрипоколенной коммуникации среди молодых и представляют собой своего рода сегрегационные барьеры, которые не способствуют созданию оптимальных условий для межпоколенного общения.

И корреляционный, и факторный анализы показали, что чем больше разница в возрасте собеседников, тем сложнее им находить общие темы для разговора. Молодые собеседники в своей массе не знают, о чем начать разговор с пожилыми, а пожилые коммуниканты сомневаются, какая тема может заинтересовать молодых. В наиболее благоприятных условиях в этом смысле находятся люди среднего возраста, которые с большей легкостью выбирают темы для разговоров и в компании молодых, и при общении с пожилыми. Следует помнить, однако, что в ходе опроса получены результаты, основанные на собственной субъективной оценке респондентами характера и тематики общения. С возрастом больше респондентов поддерживали мнение о том, люди среднего и пожилого возраста имеют склонность говорить в основном о себе и о собственных проблемах.

Примечательно, что фактор возраста играет существенно более важную роль в оценке удовлетворения, получаемого от общения, чем факторы образования и пола. Как уже отмечалось, степень получаемого удовлетворения от общения с людьми своей возрастной группы оказалась существенно выше во всех четырех группах, чем при общении с более молодыми или более пожилыми собеседниками. В то же время, судя по нашим данным, сопоставление общения с представителями своего пола или противоположного пола; а также сравнение общения с людьми с более высоким или более низким образованием не выявило статистически значимых зависимостей.

Результаты опроса подталкивают к выводу о своего рода коммуникативном эгоцентризме молодых российских участников коммуникации. Во-первых, из четырех возрастных групп молодежь была оценена как наименее коммуникабельная группа по отношению к общению вне групп сверстников. В этом вопросе выводы петербургского анкетирования совпали с данными, полученными в Великобритании (Williams & Garrett 2002). Во-вторых, вопреки, казалось бы, общепринятым нормам коммуникативного поведения, касающимся соблюдения бытовых приличий и конвенций в общении с пожилыми, ответы молодых респондентов показали, что молодежь не стремится проявлять вежливость в общении с людьми старшего поколения. При этом, судя по ответам анкетируемых, с возрастом люди стараются вести себя более вежливо по отношению к молодым собеседникам. В вопросе вежливости обнаружились серьезные различия с данными, полученными в Великобритании (Williams & Garrett 2002, 116), где коммуниканты молодого возраста, хотя и необщительные, были оценены в качестве более вежливых при коммуникативном контакте с пожилыми людьми.