Как мы принимаем решения - Джона Лерер Страница 33

Именно это и делает префронтальная кора, сталкиваясь с необходимостью принятия решения. Если эмоциональный мозг — это аудитория, постоянно рассылающая внутренние сигналы о том, что ей нравится или не нравится, то префронтальная кора — умный программный директор, терпеливо следящий за эмоциональными реакциями и решающий, к каким из них нужно отнестись серьезно. Это единственная область мозга, способная понять, что первоначальная нелюбовь к Seinfeld была реакцией на оригинальность шоу, а не на присущий ему юмор. Рациональный мозг не может заставить эмоции замолчать, но он способен помочь понять, какие из них заслуживают доверия.

В начале 1970-х годов Уолтер Мишель собрал в своей психологической лаборатории в Стэнфорде группу четырехлетних детей. Первый вопрос, который он задавал каждому ребенку, был простым: любит ли тот пастилу. Ответ, что неудивительно, всегда был положительным. Затем Мишель делал ребенку следующее предложение: ребенок мог съесть один кусок пастилы немедленно. Но если он подождет несколько минут — Мишелю нужно ненадолго выйти, — по его возвращении он сможет съесть два куска пастилы. Почти все дети решали подождать. Все они хотели больше сладостей.

Затем Мишель выходил из комнаты, но говорил ребенку, что если тот позвонит в колокольчик, он вернется обратно, и ребенок сможет съесть пастилу. В этом случае, однако, он лишался второго куска.

Большинство четырехлеток не могли сопротивляться сладкому соблазну дольше нескольких минут. Некоторые из них закрывали глаза руками, чтобы не видеть пастилу. Один ребенок стал пинать письменный стол. Другой начал выдергивать у себя волосы. Несколько детей терпели по пятнадцать минут, однако многие продержались меньше минуты. Были и такие, кто съедал пастилу, как только Мишель выходил из комнаты, даже не потрудившись позвонить в колокольчик.

Ситуация с пастилой была тестом на самообладание. Эмоциональный мозг всегда соблазняется поощрительными стимулами, такими как кусочек сахара. Однако, если ребенок хочет добиться цели — получить второй кусок пастилы, — ему нужно какое-то время игнорировать свои чувства, отложить получение удовольствия еще на несколько минут. Мишель обнаружил, что даже в возрасте четырех лет одним детям удавалось управлять своими эмоциями гораздо лучше, чем другим.

Теперь перенесемся в 1985 год. Четырехлетки из прошлого эксперимента учились теперь в последнем классе школы. Мишель выслал их родителям анкету для дополнительного исследования. В ней он спрашивал о широком спектре особенностей характера детей, от способности справиться с неприятной ситуацией до того, является ли ребенок прилежным учеником. Мишель также попросил выслать ему результаты SAT и оценки за время обучения в старших классах. Он использовал эти данные для создания подробного личностного профиля каждого ребенка.

Результаты Мишеля стали большой неожиданностью, по крайней мере для него самого. Оказалось, что между поведением четырехлетнего ребенка, ждущего кусочка пастилы, и будущим поведением этого же ребенка в подростковом возрасте существует сильная корреляция. Те дети, которые звонили в колокольчик в течение первой минуты, в будущем с гораздо большей вероятностью обнаруживали проблемы с поведением. Они получали более низкие оценки и с большей вероятностью принимали наркотики. Они плохо справлялись со стрессом и были вспыльчивы. Их оценки за SAT были в среднем на 210 баллов ниже, чем у тех детей, которые ждали несколько минут перед тем, как позвонить в колокольчик. В сущности, тест с пастилой позволял точнее предсказать результаты SAT, чем тесты на определение уровня /Q, которые проходили те же самые четырехлетки.

Способность дождаться получения второго куска пастилы выявляет очень важную способность рационального мозга. Когда Мишель попытался разобраться, почему некоторые четырехлетки могли сопротивляться желанию позвонить в колокольчик, он выяснил, что причина заключалась не в том, что они меньше хотели пастилы. Эти дети тоже любили сладкое. Мишель обнаружил, что терпеливые дети лучше использовали рассудок для контроля над своими импульсивными порывами. Это были те дети, которые закрывали глаза руками, смотрели в другую сторону или переключали свое внимание с лежащей перед ними вкусной пастилы на что-то другое. Вместо того чтобы концентрироваться на сладости, они вставали из-за стола и искали, с чем бы поиграть. Оказалось, что те же самые когнитивные навыки, которые позволяли этим детям противостоять соблазну, позднее позволили им тратить больше времени на домашние задания. И в том и в другом случае префронтальная кора была вынуждена применить свою власть и подавить импульсы, мешающие достижению цели.

Исследования детей с синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) тоже показывают наличие связи между префронтальной корой головного мозга и способностью противостоять эмоциональным порывам. Примерно 5 % детей школьного возраста страдает СДВГ, проявляющимся в неспособности сосредоточиться, сидеть на месте или откладывать немедленное получение удовольствия. (Это те дети, которые сразу съедают пастилу.) В результате дети с СДВГ обычно гораздо хуже учатся, так как им сложно сосредоточиться на задании. Мельчайшие помехи становятся непреодолимыми отвлекающими факторами.

В ноябре 2007 года группа исследователей из Национального института психиатрии и Университета Макгилла объявила об открытии особых дефектов мозга у людей, страдающих СДВГ. Синдром оказался в значительной мере проблемой развития; часто мозг детей с СДВГ развивается существенно медленнее нормы. Это отставание особенно заметно в префронтальной коре, а это означает, что этим детям буквально недоставало ментальных мышц, необходимых для сопротивления соблазнительным стимулам. (В среднем их лобные доли отставали в развитии на три с половиной года.) Однако есть и хорошие новости: мозгу почти всегда удается компенсировать медленный старт. К моменту выхода из подросткового возраста лобные доли этих детей достигали нормальных размеров. И то, что их поведенческие проблемы начинали исчезать практически в то же время, — не просто совпадение. Дети с отставанием в развитии наконец могли сопротивляться порывам и необъяснимым влечениям. Они могли взглянуть на соблазнительную пастилу и решить, что лучше подождать.

СДВГ является примером нарушения процесса развития, однако сам по себе этот процесс для всех одинаков. Созревание человеческого разума кратко повторяет его эволюцию, так что те части мозга, которые развились первыми, — двигательная кора и ствол мозга — также развиваются у детей в первую очередь. Эти участки полностью сформированы к началу пубертатного периода. И наоборот, рост тех участков мозга, которые являются относительно недавним биологическим изобретением, — таких как лобные доли — не заканчивается до двадцати лет. Префротнальная кора заканчивает свое развитие самой последней.

В этом процессе развития кроется ключ к пониманию поведения подростков, которые гораздо сильнее взрослых склонны к рискованному, импульсивному поведению. Более 50 % американских старшеклассников пробовали наркотики. Половина всех зарегистрированных случаев заболеваний, передающихся половым путем, приходится на долю подростков. Автомобильные катастрофы — основная причина смерти молодых людей, не достигших двадцати одного года. Эта суровая статистика свидетельствует о том, что их мозг еще не способен себя сдерживать. В то время как эмоциональный мозг подростка работает на полную мощность (бушующие гормоны этому немало способствуют), ментальные мышцы, регулирующие эти эмоции, все еще находятся в процессе становления. Недавнее исследование, проведенное неврологами из Корнеллского университета, к примеру, показывает, что прилежащее ядро, участок мозга, специализирующийся на обработке «наград» — таких как секс, наркотики и рок-н-ролл, — сформирован у подростка гораздо активнее и функционирует лучше, чем префронтальная кора — область, помогающая противиться таким соблазнам. Подростки принимают плохие решения, потому что они буквально менее рациональны [22].