Почему одни желания исполняются, а другие нет, и как правильно захотеть, чтобы мечты сбывались - Александр Марис Страница 30

Я делаю еще одну попытку: „Герой, который закрыл своим телом пулеметное гнездо вражеского блиндажа и спас жизни своих товарищей. Ты сам мне как-то приводил это в пример“. Георгий пожимает плечами: „А что тут такого? Многие из нас поступили бы так же. Бесполезная гибель множества людей порой невыносима гораздо больше, чем своя собственная смерть. Этот человек был героем и погиб героем. А это осознание, скажу тебе, многого стоит, даже в последнюю минуту жизни“.

Мы переходим на другое место, в поисках лучшего клева. По дороге я думаю о том, какой же на самом деле мой приятель циник. Но переспорить его не могу. Когда мы снова забрасываем в воду удочки, я спрашиваю: „Ты разбил все мои доводы. А сам-то ты можешь привести пример жизненной ситуации, в которой смог бы любить других людей бескорыстно, а не из какого-то скрытого расчета?“ Георгий испуганно на меня смотрит: „Я, что ли?“ Я торжествую: „Да, ты. Ты сам смог бы любить абсолютно, а не за какие-то выгоды и наслаждения?“

Приятель серьезно задумывается. Мы сидим и смотрим на воду. Начинается мелкий противный дождь. Мы передвигаемся под защиту развесистой кроны ближайшего дуба, накрываемся плащами. Дождь усиливается, переходит в ливень. Похоже, рыбалка не удалась. Мы выпиваем по сто грамм хорошего виски и быстро сворачиваем удочки. На обратном пути я украдкой поглядываю на своего спутника. Тот предельно собран и сосредоточен, как студент — на первом экзамене.

Вот и железнодорожная платформа. Неожиданно Георгий спрашивает меня: „Сказано: возлюби ближнего своего как самого себя, так ведь?“ С этим утверждением не поспоришь. Я согласно киваю головой: „Да, конечно“.

Он хитро на меня смотрит: „Есть один расклад во всей этой истории, при нем я мог бы любить всех других людей абсолютно и бескорыстно, вне всяких сомнений“. — „Какой?“ Георгий улыбается: „Если бы все люди, которые меня окружают, были мной самим, — Георгием!“ Сделав это заявление, он смотрит на меня взглядом победителя. Я стою, открыв рот, в бескрайнем изумлении. Переспрашиваю: „Что ты сказал?“ Он ничуть не смущается: „Если бы я был уверен, что все другие — мои собственные части, неотделимые, неотъемлемые, — как мои ноги, руки, уши и глаза, — я любил бы их как самого себя! Что тут непонятного? Это же очевидно!“

Подходит электричка. Я думаю: „И действительно… Это же очевидно!“»

Так и запишем.

Чтобы любить всех людей как себя самого, нужно ощутить их, как свои собственные части, неотделимые и неотъемлемые.