Почему нам так нравится секс - Джаред М. Даймонд Страница 3

Недоумение может вызвать и другое мое определение брака — как союза, созданного для воспитания детей. Ведь о детях, как правило, больше заботятся матери, чем отцы. Во многих современных обществах доля матерей-одиночек весьма велика, хотя в традиционных обществах одинокой матери было, конечно, гораздо труднее успешно вырастить ребенка. Тем не менее общее правило действует — большинство отцов заботится о своих детях: они ухаживают за ними, учат их, защищают, обеспечивают пищей, жильем и деньгами.

Все эти особенности сексуального поведения человека: долговременное партнерство, совместное воспитание детей, жизнь в близком соседстве с другими сексуальными парами, секс наедине, скрытая овуляция, удлиненная женская рецептивность, секс ради удовольствия и менопауза у женщин — все это вместе взятое составляет то, что мы, люди, считаем нормальной человеческой сексуальностью. Сообщения о сексуальных практиках морских слонов, сумчатых мышей или орангутанов, чей образ жизни столь далек от нашего, забавляют нас, щекочут нам нервы или даже вызывают чувство брезгливости. Жизнь этих животных кажется нам такой причудливой! Но это явно специесистский взгляд на вещи. С точки зрения остальных 4300 видов млекопитающих и даже по стандартам наших ближайших родственников — человекообразных обезьян (шимпанзе, бонобо, гориллы и орангутана), — уж если кто и причудлив, так это именно мы, люди.

Однако я, кажется, не просто зооцентрист, а даже еще хуже: я попался в ловушку маммалоцентризма — соблазна судить обо всем с точки зрения млекопитающих. Может быть, с точки зрения других животных, не принадлежащих к классу млекопитающих, мы выглядим более нормальными? Ведь спектр сексуального и социального поведения у остальных животных намного шире, чем у млекопитающих. Если у млекопитающих о детенышах в основном заботится самка, то у некоторых видов птиц, лягушек, рыб о потомстве печется только самец. У некоторых видов глубоководных рыб самец — это всего лишь паразитический придаток на теле самки. У ряда пауков и насекомых самка поедает самца сразу после копуляции. Если люди, как и большинство млекопитающих, приносят потомство постоянно, то лососи, осьминоги и ряд других видов практикуют так называемое «взрывное размножение», или одноразовое размножение, после которого следует запрограммированная гибель взрослых особей. У некоторых видов птиц, лягушек, рыб и насекомых процесс брачных ухаживаний весьма напоминает поведение одиноких мужчин и женщин в «барах для одиночек» (singles bars), специально предназначенных для знакомств. У животных для этой цели служит специальное место — токовище. Самцы занимают на токовище определенное место и изо всех сил стараются привлечь внимание самки. Каждая самка выбирает партнера, который ей больше всего понравился (хотя зачастую внимание многих самок привлекает один и тот же самец), спаривается с ним, а затем удаляется, чтобы произвести потомство, и больше помощь самца ей не нужна.

У других животных можно найти модель сексуального поведения, которая некоторыми аспектами напоминает нашу. Большинство птиц, живущих в Европе и Северной Америке, образуют пары, которые сохраняются на протяжении всего брачного сезона, а в отдельных случаях даже на всю жизнь, причем о потомстве заботится как мать, так и отец. Правда, большинство этих птиц отличается от нас тем, что пары живут на четко ограниченных территориях, однако морские птицы, как и мы, живут колониями, в тесном соседстве друг с другом. Несмотря на все сближающие черты, сексуальное поведение этих птиц сильно отличается от нашего: процесс овуляции происходит открыто, женская половая рецептивность и половой акт возможны только в течение фертильного периода, секс у них никогда не служит только целям удовольствия, экономическая кооперация между парами незначительна или вовсе отсутствует.

Бонобо (карликовые шимпанзе) в этом отношении больше походят на людей. Рецептивность самок длится на несколько недель дольше, чем эстральный цикл, половой акт, как правило, доставляет удовольствие животным, а между членами стаи существует слабое подобие экономического объединения. Несмотря на столь большое сходство, бонобо не скрывают овуляцию, не образуют прочных семейных пар и не столь тщательно заботятся о потомстве, как мы. Большинство этих видов также отличаются от нас отсутствием четко выраженной менопаузы.

Таким образом, даже если не смотреть на дело с позиций маммалоцентризма, наша собака, похоже, права: мы, люди, на редкость причудливые существа. Нас изумляет странное брачное поведение павлина или способ размножения сумчатой мыши; однако эти животные ведут себя вполне в рамках поведения других представителей животного мира и ни в каком смысле не являются исключением. Похоже, люди все равно самые странные существа на свете. Ученые-зоологи спорят о том, каким образом в ходе эволюции у молотоголовых крыланов появились территории для совместных демонстраций (токовища). Но прежде всего требует научного объяснения система брачных связей у человека. Почему мы и другие животные развивались столь по-разному?

Этот вопрос приобретает еще большую остроту, если проводить сравнения между нами и нашими ближайшими родственниками — человекообразными обезьянами. Ближе всего к нам африканские шимпанзе и бонобо, их генетический материал отличается от нашего всего на 1,6 %. Следом за шимпанзе идет горилла, состав ее ДНК отличается от нашего уже на 2,3 %, а ДНК орангутана из Юго-Восточной Азии — на 3,6 %.

С предками шимпанзе и бонобо наши предки разошлись «всего» около семи миллионов лет назад, с предками гориллы — девять миллионов, а с предками орангутана — 14 миллионов лет назад.

Такие промежутки времени кажутся гигантскими по сравнению со сроком жизни человека, но на шкале эволюции человеческая жизнь — лишь краткий миг. Жизнь на Земле существует примерно три миллиарда лет [4], и сложно устроенные, обладающие скелетом животные начали возникать более полумиллиарда лет назад. Так что за относительно короткое время, что наши предки развивались отдельно от предков обезьян, мы стали отличаться от них лишь в некоторых отношениях, да и то весьма умеренно. Хотя наши самые заметные отличия, в том числе прямохождение и большой объем мозга, оказали огромное воздействие на разницу в нашем поведении.

Прямохождение, большой мозг и особое сексуальное поведение — вот главные отличия предков человека от предков человекообразных обезьян. Орангутаны обычно ведут одиночный образ жизни, самец и самка объединяются только на время копуляции, и самцы не проявляют никакой заботы о потомстве. Самец гориллы живет в окружении гарема самок, с каждой из которых он спаривается раз в несколько лет (после того, как самка отнимет от груди очередного детеныша и у нее возобновится менструальный цикл, и до того, как она опять забеременеет). Шимпанзе и бонобо живут в стаях, где нет длительных отношений между самцом и самкой или каких-то особых связей между отцом и его отпрысками.

Совершенно ясно, какую роль сыграли в становлении нашей человеческой природы наш большой мозг и прямохождение. Благодаря им мы говорим, читаем книги, смотрим телевизор, выращиваем и покупаем продукты, завладели всеми континентами и океанами, держим в клетках себе подобных (не говоря уже об особях других видов), старательно уничтожаем многие виды животных и растений. А тем временем наши родичи, человекообразные обезьяны, так и не научились разговаривать, все так же собирают фрукты в диких джунглях, по-прежнему занимают небольшие пространства в тропических лесах Старого Света, не держат никого в заточении и не представляют собой никакой угрозы для существования других видов. Какое место занимает наша необычная сексуальность в ряду столь впечатляющих человеческих свойств?