Большая перемена - Константин Харский Страница 3

Матвей выложил из кармана куртки телефон. Посмотрел на себя в зеркало. Рембо. Первая кровь. Снял куртку. Середина мая. «Не замерзну. А замерзну, так побегаю», – взяв с собой только ключи от квартиры, Матвей вышел.

* * *

Бегом спустился с третьего этажа и быстрым шагом, вприпрыжку, как он это делал, когда в младших классах спешил в школу, направился к остановке. Дорожка проходила в непосредственной близости от входа в злополучный магазин, и Матвей знал, что он подойдет к дверям. Остановится. Заглянет. Дальше будь что будет. Прежнего Матвея, который испугался драки, больше нет. «Бей в кость!», – Матвей не знал, что это значит, но в каком-то фильме один боксер советовал другому именно это. Кажется. Матвей летел к месту, где, возможно, пройдет его первая настоящая драка, как будто на свидание. И настроение было такое же. Ликование. Наверное, викинги, поев мухоморов… или что они там с ними делали… так же шли на смерть. С ликованием! «Сейчас я сделаю все, что должен сделать. Они подумают, что брат-близнец пришел мстить за нанесенную обиду. Пусть думают, что хотят». Магазин в пяти шагах. Витрина светится. «Сейчас я зайду и скажу: я забыл купить фрукты на ужин…» Магазин. Дверь. Закрыто.

Табличка «Закрыто». С 8:00 до 22:00. А сколько сейчас времени? Да, я же был тут за несколько минут до закрытия.

– Че, не хватило?

Матвей мгновенно повернулся на голос. В тени стоял мужчина.

– Чего не хватило? – спросил Матвей.

– Ну, тебе виднее. Может, водяры. Может, еще чего.

Матвей понял, что это другой мужчина, гораздо старше тех парней, с которыми ему теперь уже хотелось встретиться.

– Нет. Так просто.

– Видел, как ты мчался. Как в гальюн, кипятком поссать. Хочешь анекдот на эту тему?

– В другой раз.

Матвей решил дойти до остановки и вернуться домой. На обратном пути знатока анекдотов уже не было. Да Матвей и не вспомнил о нем. Сейчас ему было интересно, а что все-таки произошло? Этот наезд парней в магазине был комичным, не страшным, если разобраться. Ну не стали бы они драться в магазине. Там камеры везде. Он видел всех. Хорошо запомнил. Ну не станут же они убивать его и прятать труп. Они были трезвые. Или почти трезвые. Дело в другом. Не в том, что реальной угрозы не было. В чем-то гораздо более значительным. Матвей чувствовал себя другим человеком. У него не хватало слов, чтобы выразить свои чувства.

Детство кончилось. Вот. Это правильные слова. Матвей так это и чувствовал. Может быть, завтра. Или лучше с получки он купит велосипед и научится кататься. Он больше не боится падать. Не боится. Вообще-то, боится. И Матвей почти осознал страх, который затмил все предыдущие. Страх прожить жизнь так, как разрешит Сашик, если Сашик разрешит.

* * *

Матвей пришел на работу не выспавшийся. Он прекрасно помнил вчерашний вечер, но у него оставалось впечатление нереальности произошедшего. Как будто все случилось во сне или с кем-то другим. Все, кроме одного, казалось полной иллюзией. И только решение прожить свою жизнь стало непреклонным. Матвей знал за собой такую черту. Он до последней возможности откладывал принятие важных решений. Потому что приняв решение, уже не мог отказаться от него. Теперь было ясно. Решение принято. Матвей сформулировал правило, от которого решил не отказываться, чего бы это ему ни стоило: «Не бойся!»

Поглощенный своими мыслями, Матвей сел за рабочий стол. Запустил программу верстки и продолжил работу, за которой он вчера задержался до позднего вечера. Это была совершенно скучная реклама курсов по продажам. Мужчина с улыбкой старшего Траволты. Пустые слова о возможностях, которые откроются, если бла-бла-бла. Матвей проверил точность введенной информации. Убедился, что установлены верные границы модуля. Вроде, все в порядке. Он отправил рекламный модуль в печать и открыл следующий проект. Матвей мог работать на автомате. Руки и глаза делали свое дело, а мозг был предоставлен себе. И Матвей размышлял. Порой он так погружался в свои мысли, что не замечал происходящего вокруг. Вот и сейчас весь отдел гудел о срочном проекте, который передали из управления. Обычно это означало следующее: начальник сейчас вызовет кого-то из них, долго будет говорить о лояльности и прочей корпоративной чепухе и потом предложит доказать свою лояльность, согласившись поработав по вечерам. Потом наступит время переговоров о вознаграждении. Цифру, которую назовет начальник, можно будет смело удвоить и потом еще поднять процентов на 20–30. Переговоры будут долгими. Но закончатся в пользу сотрудника. Начальник такой предсказуемый! Сначала он тщательно выбирает исполнителя, исходя из специфики задачи, а потом говорит, что эту работу можно поручить любому более сговорчивому. Тут главное держаться своей линии, и он сдастся. Обычно хватает десяти минут.

Коллектив, имея смутные представления о задаче, которую получил начальник, обсуждал, сколько можно заработать на этой халтуре и кто получит заказ. Матвей не знал, что, по мнению коллег, он в лидерах. К его столу подошла Ольга, верстальщица, работавшая в компании со дня ее основания. Она наклонилась, облокотилась на стол, приняла, по ее мнению, выигрышную позу и, приблизив губы к уху Матвея, спросила: «Малыш, знаешь, что я думаю?» Матвей очнулся от своих размышлений и увидел, что все смотрят на них с интересом. Ольга была на десяток лет старше. Симпатичная и бодрая. Всегда в тонусе и на позитиве. Матвей не слишком ей доверял. Она стремилась найти подход к каждому сотруднику отдела и сделать его своим сторонником. Матвей был одним из них.

– Нет, я тут увлекся. Что произошло?

– Ты знаешь, что должен мне?

– Мы же договорились. С зарплаты отдам. Можешь неделю подождать?

– Малыш, не плачь. Вернешь с зарплаты. Я о другом. Начальнику принесли срочный заказ. Сейчас он пригласит или меня, или тебя, или Степана. Степан откажется от этой работы в мою пользу. Степан – молодец. А ты, малыш? Сделаешь мне приятно?

В другой момент, еще вчера, Матвей сказал бы: «Да». Он отчетливо понимал, что его слабостью снова воспользовались, но был бы не в силах противостоять манипуляциям. Матвей по опыту знал, что Ольга способна на многое: может распустить слухи, настроить против Матвея весь коллектив, придумать еще миллионы разных вариантов. И дело даже не в деньгах, которых она не заработает, если не получит этот проект. Дело в бунте, на который решился тот, кого она считала своим сторонником. Матвей видел, что она делала с бунтарями прежде, и не хотел этого для себя. Боялся встать на ее пути. Боялся Ольгу. Еще вчера он боялся Ольгу. Но не сегодня.

– Нет. Если работу предложат мне, я соглашусь.

– Почему, малыш, ты так сделаешь?

– Мне нужна эта работа.

– Что ты скажешь моим детям? Ты купишь им одежду? Ты оплатишь их летний отдых? Ты меня разыгрываешь? Я поняла! Это шутка такая несмешная. Скажи, что это шутка, и я тебя поцелую.

– Нет.

– Что «нет»? Тебе даже не предложили эту работу, а ты уже могилку себе выкопал. Ты это-то понимаешь? Понимаешь, что теперь уже даже не важно, чья это будет работа? Ты уволишься отсюда до конца месяца. Я тебе обещаю. Верни долг, кстати, сопляк!