Чувство штиля. Продуктивность и спокойствие в эпоху вечных дедлайнов - Лора Вандеркам Страница 3

Этот вопрос возвращает нас к парадоксу времени. Как это возможно, что времени и мало, и много одновременно? Задумайтесь о простой, но печальной реальности жизни: мы считаем минуты до предстоящих событий, при этом прекрасно понимаем, что время в широком смысле слова утекает, как вода.

Дни длинны, но годы коротки. Даты, которые обрамляют тире при указании продолжительности жизни человека, напоминают нам о том, что мы не вечны. 15 апреля 2017 года скончалась итальянка по имени Эмма Морано. Она родилась 29 ноября 1899 года и была последней, кто видел 1800-е годы. А ведь XIX век — это не древний мир. События тех времен влияют на современность, но наша память о них формальна. Ни один ныне живущий человек не может с точностью очевидца рассказать о том, что было тогда.

«Научи нас так счислять дни наши, чтобы приобрели мы сердце мудрое» ^[6], — написано в Псалтыре.

В середине своей жизни я начала задумываться о том, насколько длинной она будет. Данные CDC ^[7] показывают, что женщина, родившаяся в 1978 году, как я, может рассчитывать на 78 лет жизни. То есть примерно на 683 760 часов, учитывая високосные годы. Я пишу эту книгу немного после своего 38-го дня рождения. То есть нахожусь в точке поворота времени. Почти половина жизни пройдена, и у меня осталось около 350 640 часов. Конечно, на статистику, приведенную CDC, влияет детская и подростковая смертность, которой я вроде как избежала. Так что если я доживу до 65 лет, то могу ожидать, что проживу 83,4 года. Это еще плюс 47 328 часов. В целом у меня осталось около 400 000 часов жизни.

На первый взгляд кажется, что это достаточно много. Но если представить 400 000 часов в более привычных для нас величинах, то мы сталкиваемся с отрезвляющей истиной. 8 часов сна — это 1/50000-я часть оставшегося мне времени. 40-часовая рабочая неделя составляет 1/10000 моего времени.

Я слежу за своим временем по еженедельным таблицам — каждый понедельник открываю новую. Чуть позже я расскажу об этом подробнее. Так вот, если я сохраню эту привычку, то мне предстоит открыть еще 2381 еженедельных таблиц. А если доживу до 83,4 года, то смогу еще 55 раз увидеть, как расцветают весной цветы. И я уйду из этой жизни точно так же, как они расцветут в 55-й раз.

Такое озарение средневековые монахи называли memento mori ^[8] — момент, когда мы понимаем, как у нас мало времени. И все же, когда я пытаюсь соотнести события своей жизни с весенними цветениями, кажется, что даже последнее из них было сто лет назад. За четыре апреля до того, как эта книга была готова, я и представить не могла, что в моей жизни появится четвертый ребенок. Но сейчас я думаю: а разве Алекс не всегда был в моей жизни?

Такова природа восприятия времени — оно неоднозначно. Ночь в реанимации кажется бесконечной — секундная стрелка на больничных часах практически не двигается. Между тем, один известный кантри-музыкант умоляет нас «не моргать» ^[9], чтобы не пропустить десятилетия, проносящиеся мимо.

Время искривляется, когда мы рассматриваем более длинные его отрезки. Недавно песня по радио пробудила во мне воспоминания о весне 1996 года. Тогда мне было 17 лет. И я подумала, что 21 год между «тогда» и «сейчас» можно разделить на три равные части по семь лет. Рамки каждой из частей связаны с определенными событиями, повлиявшими на мою сегодняшнюю жизнь.

Я познакомилась с мужем в начале 2003 года. Моя первая книга по тайм-менеджменту вышла в 2010 году. И все же в ретроспективе годы между 1996 и 2003 кажутся длиннее, чем между 2003 и 2010. По крайней мере, до тех пор, пока я не просматриваю старые календари и не вспоминаю, на что ушло мое время. Эти годы словно растягиваются, когда я рассказываю о своих долгих путешествиях или о том, как писала книги, работа над которыми длилась много дней, но которые мало кто читал. Помню, что моя беременность казалась мне ужасно долгой. Я отмечала каждую прошедшую неделю. Потом, когда родились дети, я не успевала замечать, как каждый четверг пролетает мимо. Сначала время замедлилось, а потом резко ускорилось.

Если нам кажется, что время движется с разной скоростью в зависимости от обстоятельств, возникает интригующий вопрос: можем ли мы изменить наше восприятие времени, в различных ситуациях взаимодействуя с ним по-разному? Можем ли мы развить навыки, необходимые для того, чтобы хорошее время протекало так же медленно, как и плохое?

Думаю, что это возможно. По крайней мере, до определенной степени. Отчасти эта книга — о моих попытках сделать время полнее и богаче. Сделать так, чтобы эти годы, которых всем оказывается мало, больше походили на замысловатый гобелен, чем на гладкий линолеум. Я пытаюсь еще немного задержаться на поворотной точке своего времени. И стараюсь максимально использовать оставшиеся 400 000 часов, скользя то вниз, то вверх в песочных часах своей жизни.