Мужская душа. Психологический путеводитель по хрупкому миру сильного пола - Бьорн Зюфке Страница 3

Это ни в коем случае не говорит о том, что для мужчин в большей степени характерны негативные чувства. Просто большинство приятных эмоций нам и так очевидны. Удовольствие, желание или энтузиазм обычно лежат на поверхности, потому что у мужчин нет проблем с их распознаванием и выражением. Мужчинам не нужна инструкция или путеводитель, чтобы обнаружить и принять их. Помощь нужна, когда необходимо увидеть, воспринять и не оттолкнуть другие чувства – «слабые», двусмысленные, болезненные, – а также скрытые желания, стремления и потребности.

Эта помощь может заключаться в систематическом поощрении, подбадривании, например во время психотерапевтических сеансов.

Франсуа Арно ^[1] изучал медицину и психологию, сейчас он работает консультантом в магазине здоровья. Ему 47 лет, он длинный, худой, бледный, с невыразительной мимикой. Говорит, что пришел в мужской консультационный центр, потому что «не было бы счастья, да несчастье помогло». Две недели назад у него случился сердечный приступ, он едва выжил. И это несмотря на то, что он отлично разбирается в медицинских и психологических проблемах. «Возможно, только в чужих», – думаю я вслух. «Может быть, и так», – говорит он, покачивая головой.

Арно – очень осторожный человек, которому нелегко принимать решения. «Это хорошо для работы, но плохо для моей личной жизни, – говорит он, – я, как мой отец». «В вашей семье несчастья стали традицией?» – спрашиваю я. Он медленно кивает. Его отец участвовал в Сопротивлении, поэтому не смог получить высшее образование и из-за финансовых трудностей не поступил в университет даже после войны. Из-за этого он всю жизнь был рядовым сотрудником в дорожно-строительном ведомстве.

«Вашему сердцу один раз уже повезло – теперь вы хотите стать абсолютно счастливым, иначе бы вы не пришли к психотерапевту?» – предполагаю я. Арно кивает: «Хотя моя жена и обвиняет меня в том, что я сторонник традиционной медицины, я все еще верю в то, что причиной болезней сердца могут быть психоэмоциональные факторы, такие как стресс и несчастье». – «Как и для вашего отца, для вас счастье связано с исполнением желаний, – делаю я вывод. – Итак, чего хочется вашему неудовлетворенному сердцу?» Он некоторое время молчит, затем говорит: «Я не знаю, стоит ли мне вернуться во Францию и должен ли я сохранять свой брак!» – «Должны или хотите?» – спрашиваю я. «Это похоже на операцию на открытом сердце», – хитро улыбается Франсуа. И он уже не выглядит таким бледным и истощенным.

Однако в начале следующей встречи Арно производит довольно болезненное впечатление. Я напоминаю ему о той хитрой улыбке и спрашиваю, куда она делась. Он снова задумчиво кивает и наконец рассказывает о своем детстве.

Когда ему было 11 лет, он остался без своей любимой матери. Она вернулась во Францию, и он ужасно страдал без нее. В результате он стал очень серьезным и скрытным. «Вы должны были подавить свои сердечные чувства, чтобы совсем не сломаться?» – спрашиваю я. Арно сглатывает и наконец начинает плакать. «Теперь, когда мне почти 50 лет, я все еще замечаю это». После паузы он говорит: «Но теперь я могу плакать!» – «Как будто вы еще не справились со всем этим», – говорю я. «Что еще можно сделать?» – спрашивает он тонким голосом. «Вы могли бы написать письмо своей матери от имени одиннадцатилетнего мальчика, описав то, что было у вас на сердце в то время», – предлагаю я. Он улыбается, соглашается и уходит от меня в кафе по соседству, чтобы немедленно написать это письмо.

Когда после обеда я вышел на улицу подышать воздухом, в почтовом ящике увидел большой конверт, адресованный мне. В нем была копия очень трогательного «письма матери» г-на Арно, бесконечно грустного и полного любви описания эмоционального мира 11-летнего мальчика и его дальнейшей судьбы. Я сразу же прочитал письмо, и в конце мне пришлось вытереть набежавшие слезы. Я аккуратно положил письмо обратно в конверт – на обороте было написано большими буквами: «Слезы свободы. Увидимся на следующей неделе, Франсуа Арно».