Преображение. Путевые заметки. ИНКструкция для пользователей Homo sapiens - Игорь Калинаускас Страница 28

Здесь водораздел между библиотекарями, книжными духовными людьми и хулиганами вроде Бадхитхармы (основатель дзен-буддизма). Потому что человек, который реально, в соответствии со своей верой, начинает избавляться от таковости, не может даже надеяться услышать что-нибудь хорошее от друзей, мамы, папы. А вы говорите, эзотерика, тайное знание, тайна. Мама, папа, жена, ребенок, муж, друзья — вот вам КГБ, ЦРУ, ФБР. Мы говорим: «манипуляторы». Это близкие нами манипулируют.

Вот еще есть идейка: нами манипулируют глобальные маги. Это вам не хухры-мухры. Лично мною. Ух, как они мной манипулируют! Глобальным магам, если они действительно есть, на каждого из нас глубоко начхать. Где-то здесь скрыт смысл старинного высказывания: «Избави, Бог, меня от друзей, а с врагами я и сам справлюсь», — и самого эзотерического высказывания Иисуса: «Возлюби врага своего» (Евангелие от Матфея, 5: 44.) Потому что наши так называемые враги нами не манипулируют, они с нами борются.

Однако если мы действительно, на самом деле, хотим вылезти из шкафчика под названием «Я такой», то для этого есть замечательное, великолепное средство: стать актером. Но это осложняет социальную реализацию. «Что с него возьмешь — артист». У наших любимых «глобальных магов» сразу появляется одна претензия: а ты неискренний, а ты играешь.

Я помню старшину в армии, он подходил ко мне, поправлял что-нибудь в одежде и говорил отеческим тоном: хороший ты человек, Игорь, но… И я, искренне глядя ему в глаза, отвечал: «Так точно, молодой, исправлюсь». Он меня очень любил. За что? За то, что честно признавался.

Так что стать актером — это единственный социально приемлемый способ избавится от таковости. Потому что актер по социальному статусу может быть разным, ему многое позволено. Даже для человека, которого в шутку или с укоризной называют актером, социальные рамки расширяются. Поэтому всякий актерский тренинг — это ваш шанс побыть никаким, попробовать стать никаким. Потом можно попробовать перенести этот навык в жизнь и люди постепенно привыкнут. А он какой? А никакой!

Самое интересное из моих сорокалетних наблюдений то, что люди, которые играют, то есть, на языке здравого смысла, как бы притворяются, гораздо живее, искреннее, чем те люди, которые ходят по жизни с выражением полного серьеза и важности на лице. Хотели ли вы стать никаким? А если усложнить вашу задачу? А если попробовать так, чтобы ни разу не повториться? Каждый раз на сцену должен выходить другой человек.

Это и есть яркая разделительная черта между людьми, которые сделали шаг по Пути, и людьми, которые этот шаг не сделали, а так и остались сидеть около границы. Девяносто девять и четыре десятых своего воплощения он провел у границы. Остальные шесть десятых он шел назад в могилу. Выбирайте.

Свести всю духовность только к внутренним делам — это не плохо, это замечательно, по сравнению с теми, кто там толпиться у входа, но это означает принципиальную разницу между реальными и идеальными последователями Традиции. (Эта ситуация ассоциируется у меня со спорами между меньшевиками и большевиками о том, кого можно считать членом партии. Меньшевики считали, что достаточно сочувствия и взносов, а большевики — что человек должен еще и что-то делать для партии. К счастью, духовная традиция — не партия. Между реальными и идеальными последователями традиции нет пропасти.)

Таковость — это наше социальное устройство, матка. Мы чувствуем себя в ней, как чувствует себя плод в матке здоровой матери. Покинуть таковость — это и есть второе рождение. Когда понимаешь, что второе рождение — это остаться без таковости, и видишь возмущенно, рассерженное, презрительно, недовольное выражение лиц самых тебе близких людей, начинаешь думать: а оно мне было надо?

Мы говорим: второе рождение — это рождение из таковости. А что происходит при этом с личностью, она ведь не перестает быть? Дело в том, что из таковости можно освободиться двумя способами.

Один способ — это принять решение сознательно делать усилия, разрушающие таковость. Это путь актерский.

Второй способ — перенести Я внутрь, и таковость исчезает, поскольку ты на себя извне уже не смотришь. Тебе не важно, как ты там снаружи выглядишь, пусть даже для всех по-разному. Ты же теперь изнутри смотришь. Если бы каждый из вас мог нарисовать мой портрет, это были бы совершенно разные портреты. При общих чертах лица. А если я кое-что сделаю внутри, то и черты будут разные. Я же режиссер этого фильма.