Несовершенный человек. Случайность эволюции мозга и ее последствия - Гари Маркус Страница 26

Однажды утром я пристрелил слона в моей пижаме.

Ума не приложу, как он влез в мою пижаму.

Гроучо Маркс

She sells sea shells at the sea shore.

[Она продает морские ракушки на берегу моря.]

A pleasant peasant pheasant plucker plucks a pleasant pheasant.

[Приятный деревенский перощип фазанов ощипывает приятного фазана.]

От подобных скороговорок язык заплетается.

С точки зрения мартышки с вокабуляром, ограниченным тремя словами (грубо говоря, орел, змея и леопард), человеческая речь может казаться волшебством. На самом же деле язык полон странностей, причуд и несовершенств, начиная с того, как мы произносим слова, и, заканчивая тем, как строим из них предложения. Мы берем старт, останавливаемся, запинаемся. Мы меняем местами гласные, как досточтимый Реверенд Уильям Арчибальд Спунер (1844-1930), превративший шекспировскую фразу «one fell swoop» (одним махом) в «one swell foop». [31]Красивый лесоруб легко превращается в лисиного крысоруба. И достаточно вместо grew up услышать threw up, чтобы предложение «Все участники группы выросли в Филадельфии» прозвучало как «Все участники группы блевали в Филадельфии». Ошибки такого рода [32]– словно тик головного мозга.

Для ученого, занимающегося когнитивными процессами, главная сложность состоит в том, чтобы выяснить, какие особенности действительно значимы. Многие из них – просто банальности, развлекающие нас, но не отражающие глубинных структур мышления. Например, словосочетание «подъездной путь», используемое для обозначения частного куска дороги, ведущего от основной дороги к дому. По правде говоря, мы по-прежнему подъезжаем по таким путям, но едва ли отмечаем эту часть дороги как подъездную, поскольку она очень коротка; значение слова стало другим после бума недвижимости и изменения наших представлений о ландшафте. (Слово парк в парковой дороге не имеет никакого отношения к парковке, а означает дорогу, идущую по парковой полосе – зеленой местности с деревьями – и предусматривающую движение автомобилей.) Тем не менее такие факты, как этот, ничего не говорят о нашем мозге, поскольку в других языках словообразование может происходить более системно, и в немецком языке, например, машины паркуются на Parkplatz.

Точно так же, возможно, забавно, но не более того, отметить, что мы отлучаемся, чтобы «помыть руки», в туалет без рукомойника или принимаем душ «в ванной комнате», даже если там нет ванны. Если на то пошло, в «комнатах отдыха» [33]никто не отдыхает. Но наше нежелание пояснять, куда мы держим путь, когда сообщаем, что нам «надо выйти», вовсе не дефект языка, а способ обойти острые углы и проявить вежливость.

Некоторые действительно интересные тонкости языка, однако, кроются глубже. И отражают они не просто исторические курьезы разных языков, а фундаментальную истину о создателях языка, а именно о нас с вами.

Рассмотрим, например, тот факт, что все языки преисполнены двусмысленностей; не обязательно намеренных («Мне трудно рекомендовать этого человека») или случайно произносимых иностранцем (которому его шеф рекомендовал «попользоваться горничной» в отеле), а тех, что обычные люди произносят совершенно случайно, и иногда с катастрофическими последствиями. Один такой случай произошел в 1982 г., когда неоднозначный ответ пилота на вопрос о его позиции («на взлете») привел к катастрофе, в которой погибли 583 человека; пилот имел в виду, что он «готов к взлету», но служба контроля воздушного движения интерпретировала его слова как «в процессе взлета».

Для того чтобы быть совершенным, язык должен быть недвусмысленным (за исключением разве умышленной неоднозначности), систематичным (а не субъективным), стабильным (так чтобы, скажем, пожилые люди могли общаться со своими внуками), не избыточным (чтобы не тратить время и энергию) и способным выразить любую из наших мыслей. [34]Каждый элемент звука такой речи неизменно произносится одинаково, каждое предложение точно, как математическая формула. Как сказал ведущий философ XX столетия Бертран Рассел:

В логически совершенном языке для каждого простого понятия существует одно-единственное слово, а все, что не может быть выражено простым понятием, выражается комбинацией слов, комбинацией, разумеется, полученной из слов для простых вещей, входящих в нее, с одним словом для каждого простого компонента. Язык такого рода был бы полностью аналитическим и с первого взгляда демонстрировал бы логическую структуру фактов, утверждаемых или отрицаемых.