Симорон из первых рук, или Бурлан-до. Как достичь того, чего достичь невозможно - Петра Бурлан Страница 25

В связи с этим, если есть время, имеет смысл иллюстрировать свои речи действиями: рисовать описываемые картины на бумаге, лепить их руками — так же, как мы делали это в объемном самообгоне. Используем реальные вещи, находящиеся в поле зрения: это сейчас, как ты знаешь, лишь кубики, не имеющие лица. Ну-ка…

ЧИТАТЕЛЬ, Ну, скажем, вначале у меня — коза в бескозырке (надеваю на верхушку торшера шапку)… которая влюбилась в супер-небоскреб (прислоняю к торшеру большую стопку книг)… оказавшийся итальянским тенором (сверху на стопке пристраиваю будильник, включаю его… нежно обнимающимся с Кинг-Конгом (заворачиваю всю конструкцию в рулон туалетной бумаги)… в сибирских джунглях (втыкаю в щели карандаши — «деревья»)… под охраной лысой гвардии генерала Бе-Бе (облачаю торчащие кончики карандашей в напальчники)… Что дальше? Собрать все эти вещи в один суммарный образ?

Зачем? Ведь задача у нас сейчас — набрать скорость, разогнаться по бесконечности… Никаких остановок, фиксаций. Не стремимся к завершенности картин, рисуем все эскизно, легко… Если потом и вспыхнет в памяти что-то из созданного в этот период — на здоровье, но вывешивать это полотно в музее — сам понимаешь…

ПЯТЕРКА ГОСТЕЙ. Можно, и мы…

Если вы готовы взглянуть дальше своего носа…

ОДИН ИЗ ГОСТЕЙ. Мой симпатяга — пирожок с начинкой из дискет (натуральный пирожок)… он взгромождается на мост, где живут 374 тетраэдра (кладу его на полку с тетрадями)… после чего в каждом тюфяке поселяется по звонарю (позваниваю в карманах ключами)… и плоскогубцам вставляете по два глаза и две пары усов (плоскогубцы — пара моих ног, глаза — туфли, усы — шнурки)… которые шлют телеграмму Наталье Гончаровой: «Не чисти чешую с карпов по понедельникам» (телеграмма-салфетка)…

ДРУГОЙ ГОСТЬ. Образ: спичечный коробок-колобок раскрывается (действительно спички)… я вкладываю спичку в ухо зеленоглазой обезьяны (вонзаю в кончик огурца)… за-тем мажу маслом подметку ефрейтора Дубовенко (облизываю свою руку с тыльной стороны)… и в то же время расплетаю корзину и сплетаю конную статую бомжа Помидоркина (приделываю ноги из шариковых ручек банке с помидорами)… на котором устраиваю Машу Распутину с татуировкой на щеке: изображение крейсера «Аврора» (рисую на чьей-то щеке в газете татуировку)…

ЕЩЕ ОДИН. Напудренный аист (белая солонка)… оборачиваю его знаменем Бургундии (обматываю своим галстуком)… потом завязываю концы лимона (связываю рукава желтой кофты)… это беличьи ушки, подставляющие себя так, чтобы вплести в них елочную верхушку (вставляю в кофту морковку)… а стрекоза Белла сделана из амбарного замка (амбарный замок — кастрюля, привязываю к ее ручкам тряпочки — это крылья стрекозы)… который я подвешиваю к подбородку монголоидного апельсина (кастрюлю подвешиваю к люстре)… и совместно с мохнатым до ушей принцем Де Мроболием совершаю десант на парафиновый остров (обнимаю кошку и прыгаю вместе с нею на тахту)…

Ну что ж, вы утерли себе нос. Можете теперь смело задрать его!

Шпаргалка 8

Образ, созданный в результате симпатизации, может быть по инерции законсервирован нами, превращен в симпотента. Избежать этого можно, направленно занимаясь строительством трассы. С этой целью тиражируем рисуемые единожды картины, облекая каждое их повторение в качественно новые декорации. То есть по сути — это тот же симпатяга, а по форме — нечто совершенно иное, ничего общего не имеющее со стартовым изображением.

Если сюжет самообгона представляет собой планомерную логическую вязь эпизодов, их причинное произрастание друг из друга, то фрагменты трассовой композиции абсолютно автономны и соединяются псевдологическими прокладками — союзами, предлогами и т. п.

Выращивание трассы осуществляется в режиме непрерывности — вербально либо в сочетании текста и изображения, исполняемого в рисунках, в лепке из подручной предметной массы. Задача — взять разгон, который обеспечит в дальнейшем автоматический процесс нашей безостановочной творческой самореализации.

* * *

Честно говоря, освоив то, что изложено на предыдущих страницах, можно подать заявку в книгу рекордов Гиннесса. Тебя запишут туда по многим статьям, ибо предела проявлению своих супер-возможностей, открывшихся через Симорон, ты не увидишь. В самом деле: проблем нет, голову переполняют невероятные, но вполне осуществимые идеи, душа исполнена чувств, известных разве что Пушкину или Шишкину в момент взлета…

Дальнейшие главы адресованы… извините, троечникам. Тем, кто хочет, но — отвлекается. Зевает. Устраивает частые перекуры. Плюхается на свежеокрашенные скамейки. Бросает бюллетень не в ту урну. Роняет бутерброд не той стороной. Наступает на грабли пять раз на дню…

Как вырастить из середняка хорошиста, из хорошиста отличника — наша забота. Придется затратить немного времени… совсем немного. Может, месяц. Может, год. Может, жизнь… Зато Гиннесс — гарантирован. Мы дали задаток: зарезервировали там пару чистых страниц. Одна из них — железно твоя.

Так что если у тебя вся спина белая — не переживай. Сядь поудобней. Раскрой пошире уши-глаза.

Мы — продолжаем.

Мы — начинаем…

Утки и документы

Жил некогда по соседству с нами дед Василь. Несмотря на не юные годы, был крепок и подрабатывал грузчиком в гастрономе. Возвращаясь под вечер на шатких от трудового героизма ногах, натыкался на нас, хватал за рукав или ворот и приступал к исповеди. Она затягивалась, как правило, на час-другой и состояла из лаконичных, пропитанных букетом «политура + денатурат + тройной одеколон», заявлений:

1. О!..

(Пауза минут в тридцать, напряженное обдумывание следующего сообщения.)

2. УТКИ!..

(Такая же по длительности пауза, сопровождаемая разноскоростным шевелением складок на лбу.)

3. А ДОКУМЕНТЫ?…

(Снова полчаса умственных страданий.)

4. О!..

Так как этот сценарий ежедневно повторялся один к одному, вскоре мы постигли его глубинную суть: в магазин прибыла партия мороженых уток, сопроводительные документы при них сомнительны, что не может не вызвать у истинного общепитовского патриота душевных мук и решимости пригвоздить названных уток к столбу.