Грустный оптимизм счастливого поколения - Геннадий Козлов Страница 22

Кстати, о присвоениях. Происходит это совершенно демократично, без всяких комиссий и регистраций. Просто в статьях последователей появляется авторизированное название эффекта. Во многих случаях оно приживается и становится общепринятым. Например, эффект Черенкова или теория сверхпроводимости БКШ (авторы Бардин, Купер и Шриффер). Бывают весьма сложные ситуации, когда один и тот же эффект открывают независимо две группы исследователей, и в разных странах он получает различные названия. Во времена СССР советским ученым при упоминаниях эффектов в подобных случаях нужно было строго придерживаться национальных названий, отличающихся от общепринятых в мире. Хотя таких нелепых ситуаций было совсем немного.

Завершающим аккордом научного исследования обычно становится выступление с докладом на конференции. Международная конференция – это (продолжая спортивную аналогию) как чемпионат мира для спортсмена. Здесь авторы оригинальных работ, сумевшие выступить с хорошим докладом (на иностранном языке), попадают на своего рода пьедестал почета и впервые за весь длинный изнурительный путь срывают аплодисменты.

Конференции очень важны еще и тем, что на них, общаясь с коллегами со всего мира, узнаешь массу нового. Именно здесь завязываются полезные контакты. С конференции всегда возвращаешься обогащенный новыми замыслами, с которых начинается очередной рабочий цикл со всеми проблемами, огорчениями, радостями и победами. И так до конца, пока хватает сил.

Необходимым дополнением к нашим зарубежным поездкам на международные конференции и в научные центры является практика приглашения зарубежных ученых с ответными визитами по линии Академии наук. Естественно, мы в этом также участвовали, хотя это и довольно хлопотно. На неделю, а то и на две приходилось забыть о работе и с утра до вечера заниматься гостем, организуя посещения лабораторий в различных институтах в Москве и других городах, да еще и культурную программу на каждый вечер. Проблемы возникали на каждом шагу – где накормить, куда повести, где добыть билеты? Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что случилось однажды при проводах японского профессора Дж. Кобаяси, гостившего у нас с супругой.

Эта пара достаточно известна в узких кругах специалистов. Завсегдатаи международных конференций, они много путешествовали по свету. Как и все иностранцы, очень боялись КГБ. Поездки в СССР для них всегда были экстримом.

По статусу провожать гостей должен был я, но в этот день у тестя был юбилей и я попросил осуществить эту ответственную миссию Волкова. Вот его отчет. Дословно.

«С супругами Кобаяси, как обычно в таких случаях, мы встретились у входа в Академическую гостиницу. Осенний вечер. Всклокоченный Джинзо, миниатюрная Мичико и я. Пришел еще коллега из Кристаллографии. Тоже провожать. Потолкались у служебной “Волги”, распихивая багаж: чемоданы, тульский самовар, мой подарок – баян и большую куклу в коробке. Уселись, поехали. Я – с шофером, Джинзо, Мичико и коллега – сзади. Неслись быстро. С фарами. В основном молчали. Чувствовал себя при исполнении.

В аэропорту светло, людно и шумно. Рейс Москва – Хабаровск – Ниигата раз в неделю. Подошла очередь к стойке регистрации. Нам индифферентно дают от ворот поворот:

– Нет ОКея – гуляйте!

– …???!!!..

– Да-да, гуляйте! Как холодный душ!

Джинзо буквально оцепенел, став еще страшнее обычного. Внешность у него типично самурайская. Суровое лицо, всклокоченные волосы. Мичико тоже оцепенела, но красиво, с улыбкой. Коллега гулял в стороне и сначала не понял. Потом оцепенел и он.

Спиной ощутил, что теперь все на мне. Помочь может только какой-то начальник. Выгреб у Кобаяси все документы и рванул в лифте наверх искать. Метался по служебным кабинетам и коридорам. Всем было не до меня. По ошибке заскочил в зал авиадиспетчеров. Те, сидя в наушниках перед экранами, никак на меня не прореагировали. Игнорируя секретаршу, ворвался к начальнику аэропорта. Огромные окна. Летное поле как на ладони. Начальник обалдел и только выругался, как меня к нему пустили.

Понял, что идея с начальниками провалилась. Кто-то подсказал бежать прямо к самолету и решать вопрос там. Скатился вниз к подшефным. Гурьбой понеслись с вещами по галерее к выходу. Прорвались через турникеты, накопитель, стеклянные двери. Останавливать нас никто даже не пытался. Видимо, наш безумный вид был достаточно убедителен. Вывалились на летное поле. Кругом темнота. Бегаем от самолета к самолету. Нашли наш. Он стоял дальше всех и красиво светился. Полный. Посадка закончилась. У пустого, готового отъехать трапа служительницы по рации переговаривались с экипажем. Наша группа “в полосатых купальниках” их немало изумила. Здесь нас тоже не ждали. Я выпалил, что случай экстраординарный. Государственной важности. Японцы должны улететь!

Связались с экипажем. Спустились двое. Типа пилотов. Нормальные, спокойные. Один стал слушать меня, другой – коллегу из Кристаллографии. Под самолетом у шасси я предложил своему 25 рублей, одной бумажкой. Все что было. Он заинтересовался. Как-то договорились. Забавно! Другая пара тоже договорилась. И мы втроем полезли в самолет – Джинзо, Мичико и я. У каждого “в руках и зубах” багаж под завязку. “Диван, чемодан, саквояж, картина, корзина, картонка…” Вверх по трапу, по узкому проходу, баяном по головам сидящих. Такого здесь, наверное, не видали.

Сгрудились в хвосте у туалета. Свободных мест нет. Сидеть негде. Прибежали стюардессы. Неразбериха. Появился командир корабля. Кричит: “Всем сесть!!!”. Дернул меня за рукав. Я огрызнулся: “Без рук! Я провожающий!” Командир: “Что за бред?!!! Какой еще провожающий?!!!” Меня облепили и потащили к выходу. Я не сопротивлялся: “Ха-ха! Дело сделано. Пожалуйста, выкидывайте!”

Но не тут-то было! Нашу дрейфующую к выходу кучу догнал Джинзо и вцепился в меня, как бульдог, буквально перед люком. Свирепого Джинзо, конечно, все испугались. Заминка. Он в истерике что-то сбивчиво кричит. На каком языке? Японском, английском, русском? А-а-а-а, понял! Документы! У меня их паспорта и билеты. Лихорадочно шарю по карманам – не могу найти. Плащ, пиджак, правый карман, левый, передний, задний, за подкладкой… Почти разделся. Документов нет. Шок. Где-то оставил… Где?

Но чудеса бывают! В сотый раз лезу в карман, и… там они, родимые, лежат себе тихонечко. Уф! Отдал, обмяк, как спущенный мячик, и, полностью умиротворенный, отчалил на трапе. Застегнулся. Спустился по ступенькам вниз. В темноте нашел коллегу. Просквозили с ним зал аэропорта. Отыскали “Волгу”. Разбудили водителя.

– Ну, вы даете! Что так долго? Все планы порушили!

А супруги Кобаяси… вместо первого класса так при туалете и полетели. В Хабаровск. На приставных местах. Всего-то… часов восемь».

Потом Кобаяси сказал, что, когда летел, испытал счастье.

Небольшие пояснения к отчету.

1. В те, не столь отдаленные времена мало было иметь билет, следовало еще за несколько дней до вылета получить подтверждение – «OK». Кобаяси это и в голову не могло прийти, а нам должно было, но не пришло, поэтому в аэропорту наших гостей никто не ждал.