Необузданное сердце - Джон Элдридж Страница 21

Как его «добить»

Несколько лет назад я прочитал об одном малыше, с которым во время операции произошла ужасная вещь: ему «непредумышленно удалили» пенис. Это происшествие случилось в семидесятые годы, и врачи приняли решение, которое отражало широко распространенное в то время представление, будто «половые различия» не являются частью человеческой природы, а всего лишь формируются в процессе воспитания, следовательно, пол с легкостью можно менять. Поэтому гениталии мальчика превратили путем операции в женские, и его воспитали как девочку. Эта история символически отражает то, что происходит в наши дни. Именно это мы пытаемся сделать с нашими мальчиками с того момента, как они рождаются. Как написала Кристина Хофф Соммерс в своей книге «Война против мальчиков», «сейчас не самое лучшее время для того, чтобы родиться мальчиком в Америке». Наша культура настроена против мужской природы и стремится изменить сущность мальчиков еще в младенчестве. В качестве одного из примеров Соммерс приводит рассказ о том, как шумиха вокруг стрельбы, которую открыли по своим сверстникам двое подростков в одной из школ Литтлтона (штат Колорадо), была использована в целом против мальчиков.

Большинство из вас помнит эту трагическую историю, произошедшую в апреле 1999 года. Два подростка вошли в школьную библиотеку и открыли стрельбу. Когда все было кончено, тринадцать детей и те двое, что напали на них, были мертвы. Соммерс, как, впрочем, и я, была встревожена тем выводом, который сделал Уильям Поллак, директор мужского центра при госпитале Маклин. Вот что он сказал: «Подростки из Литтлтона — это всего лишь верхушка айсберга. Сам же айсберг — это все мальчики». За этой фразой стоит идея, широко распространенная в нашем обществе: агрессивная мужская природа порочна по своей сути, поэтому мы должны сделать мальчиков более похожими на девочек. И первым инструментом подобного превращения является наша государственная школа. Перед обычным школьным учителем стоит нелегкая задача: навести в классе, полном мальчиков и девочек, порядок и активизировать процесс обучения. Самая большая трудность на пути выполнения этой задачи — заставить мальчиков сидеть смирно, молчать и внимательно слушать… целый день. С таким же успехом можно попытаться повернуть реку вспять. Невозможно так долго ограничивать активность мальчиков, они не могут так учиться. Но вместо того чтобы изменить систему обучения мальчиков, мы пытаемся изменить их мужскую природу.

Как отметил Лайонел Тайгер в своей книге «Упадок мужественности», мальчикам в три или четыре раза чаще, чем девочкам, ставят диагноз «расстройство функции внимания» (РФВ). Но, возможно, они не больны; возможно, как предположил Тайгер, «это просто говорит о том, что им нравится находиться в движении, нравится показывать свою силу… Мальчики по большей части предпочитают активную, бурную деятельность спокойным занятиям, требующим усидчивости, которые поощряются в наших школах и к которым бывают больше склонны девочки».

Для меня это не новость. Этому Тайгеру надо было бы как-нибудь зайти ко мне домой пообедать. Когда за столом находятся три мальчика (и один мужчина с сердцем мальчишки), ситуация иногда начинает выходить из-под контроля. Мы редко используем стулья по прямому назначению. Чаще всего мальчики используют их как гимнастические снаряды, а не как предметы, на которых сидят. Только прошлым вечером я наблюдал, как Блейн, лежа на животе поперек стула, пытался сохранить равновесие, балансируя, как акробат. Люка, нашего младшего, в тот момент нигде не было видно. Точнее, на том месте за столом, где мы привыкли его видеть, мы могли наблюдать лишь пару пяток, торчащих из-под стола. Моя жена закатила глаза. Но большинство чиновников из нашей системы образования реагируют на подобные вещи совсем по-другому. Как сказал Тайгер,

У мальчиков по меньшей мере в три-четыре раза чаще, чем у девочек, признают отклонения в развитии лишь на том основании, что они предпочитают игры, которые не поощряются в школе. В результате, из лучших побуждений, школьные психологи прописывают таким детям транквилизаторы, такие как риталин, чтобы ликвидировать РФВ… Такое положение дел просто ужасно. Ведь подобное использование транквилизаторов для снижения активности у мальчиков говорит лишь о неспособности школьных властей понять особенности, присущие тому или другому полу… Ведь единственное заболевание, которое может быть у этих мальчиков, — это их мужская природа.

Все это касается не только школ. (Многие из них, между прочим, совершают героический труд.) Давайте взглянем на наши церкви. Недавно ко мне пришел один молодой человек, вне себя от гнева. Он был потрясен тем, как его отец, один из руководителей церкви, обошелся с ним накануне важного спортивного состязания. Парень был баскетболистом, и его команда должна была выступить в финале городского чемпионата. В тот вечер, когда должна была состояться большая игра, его отец в буквальном смысле слова остановил его и сказал: «Не смей идти туда и бить по мячу — это нехорошо». Это не выдуманная история. Как можно было сказать такую глупость семнадцатилетнему спортсмену? Вместо того чтобы подбодрить его, сказав что-то типа «Давай, сынок, покажи им, на что ты способен», отец говорит: «Не надо громить этих ребят. Надо быть хорошим мальчиком. Самым лучшим из всех, кого когда-либо видела команда противника». Другими словами, надо быть слабым. Это прекрасный пример того, к чему призывает мужчин церковь. Я где-то читал, что церковь, возможно, имеет мужскую внешность, но ее душа стала женской.

В браке мужчину тоже пытаются лишить мужественности. Женщин часто привлекает мужская необузданность, но как только мужчина попадается в их сети, они тут же ставят перед собой задачу «одомашнить» его. По иронии судьбы, если мужчина уступает женщине, то она начинает удивляться, куда же исчезла страсть. Это становится причиной многих разводов. На днях одна уставшая и, в сущности, одинокая женщина задала мне вопрос: «Как мне вернуть моему мужу вкус к жизни?» «Предложите ему стать опасным», — ответил я. «Вы хотите сказать, я должна разрешить ему купить мотоцикл, да?» — «Ага». Она резко отпрянула от меня, и на ее лице отразилось разочарование. «Наверное, вы правы, но мне не нравится эта мысль. Я так долго укрощала своего мужа».

Вспомните того огромного сильного льва в маленькой клетке. Почему мы хотим поместить мужчину в клетку? По той же причине, по которой мы помещаем туда льва. По той же причине, по которой мы помещаем туда Бога: Он опасен. Перефразируя Сэйерс, можно сказать, что мы подрезали когти также и детенышу Льва от колена Иудина. Мужчина, действительно, опасен. Женщины не развязывают войн. Жестокие преступления совершаются по большей части не женщинами. Наши тюрьмы полны не женщинами. И стрельбу в литтлтонской школе открыли не девочки. Очевидно, что в мужской душе происходит что-то не то. Мы же решили, что справимся с этой проблемой таким образом: мы нейтрализуем эту опасную силу… навсегда.

«Мы знаем, что в нашем обществе рождается достаточно много мальчиков, — говорит Роберт Блай, — но, кажется, в нем остается все меньше и меньше мужчин». У этого явления две простые причины: во-первых, мы не знаем, как воспитать из мальчиков настоящих мужчин; а во-вторых, мы не уверены, что хотим этого. Мы хотим, чтобы они были подготовлены к жизни в обществе, это точно, но чтобы в них не осталось ничего страстного, необузданного и агрессивного. Другими словами, они должны быть менее мужественными и более женственными. Но, как сказал Соммерс, «нормальные, порядочные мужчины, полные энергии, отваги и стремления вырваться вперед несут ответственность за то хорошее, что происходит в мире». Соммерс напоминает нам, что во время литтлтонской бойни «Сет Хоуи накрыл своим телом до ужаса перепуганную девочку, чтобы спасти ее от пуль; а пятнадцатилетний Даниел Рорбау поплатился жизнью за то, что, подвергая себя смертельному риску, держал дверь открытой, чтобы другие могли спастись».