Элегантность в однушке. Этикет для женщин - Марии Буше Страница 2

Если бы я знала, что это наш последний вечер… Я бы ни за что на свете ее не отпустила. Я бы обняла ее изо всех сил, прижалась бы к ее теплой груди и сидела бы так до тех пор, пока Боженька не увидел бы, как сильно я ее люблю и как тяжело мне будет без нее жить. И почему-то мне кажется, что Он наверняка сжалился бы надо мной и решил бы оставить ее хотя бы ненадолго ТУТ. Ведь, как говорила мне бабушка, «хорошие люди везде нужны, и Богу тоже не справиться ТАМ одному». Но мне было всего девять лет, и в тот вечер я не собиралась задавать бабушке непонятные взрослые вопросы. Потому что меня тогда куда сильнее волновал вопрос незаметного возращения «Предмета Похищения на Место Преступления». Сокращенно – ППМП.

Спустя столько лет мне кажется, что бабушка тогда чувствовала, что погибнет на следующий день. Вложив мне в ладошку холодную монету, она мягким и тихим голосом сказала: «Когда подойдешь к продавщице, отдай ей деньги и скажи ей какой-нибудь комплимент. Ты, внученька, даже еще не понимаешь силу доброго слова. Запомни пословицу „Ласковое дитя две титьки сосет“».

В тот вечер мы еще долго говорили о жизни. Я мало что тогда понимала из ее слов, но почему-то очень хорошо их запомнила. И все ее мысли, словно эти посылки, доходили до меня постепенно… С каждым годом их значение открывалось мне больше.

* * *

На следующий день после нашего разговора она умерла на операционном столе вследствие врачебной ошибки. Молодой анестезиолог дал ей неправильную дозу лекарства, и она не очнулась после операции.

Но, видимо, она предполагала, что скоро ей предстоит уйти из жизни. Иначе как объяснить эти посылки, которые я получала в течение десяти лет в день ее рождения? И каждый год я с замиранием сердца ждала этот день, так как хорошо осознавала, что они могут перестать приходить. В этот день с утра я всегда с нетерпением и страхом, что почтальон больше не постучится ко мне, приоткрывала дверь квартиры, чтобы услышать звук его шаркающих шагов по бетонной лестнице…

Как она смогла организовать этот процесс – для меня до сих пор остается большой загадкой. Впрочем, как и вся ее жизнь.

* * *

В тот зимний вечер я очень бережно, растягивая каждый момент, убирала упаковочную бумагу, в которую была завернута драгоценная коробка. Для меня это было удивительно, так как обычно я даже не развязываю пакеты: моего терпения, ввиду его полного отсутствия, хватает только на то, чтобы быстро и безжалостно оторвать узелок. Могу сказать, что та же проблема у меня и с крышками. Они никогда не закручиваются в моих руках. Они вечно слетают и предательски закатываются под стол. У вас такого не бывает? Нет?..

Должна заменить, что в тот раз я очень бережно, по-аптекарски скрупулезно раскрывала хорошо упакованную посылку. Более того, у меня даже не возникло желания тут же разорвать яркую бумагу. Потому что я представляла, с какой любовью бабушка упаковывала коробку для меня. Если бы вы были рядом, то тоже бы смогли почувствовать эту любовь: ее было видно во всем. Бабушка всю жизнь очень большое значение придавала нюансом бытия. Я помню, как мне она часто говорила, что роскошная жизнь отличается от бедной только мелочами, которые каждый способен создать для себя.

Для упаковки той посылки была взяла обычная крафтовая бумага с бронзовой крошкой. Ленты также были цвета состаренной бронзы, сплетены в одну узкую косичку, на конце которой крепились хрустальные подвески. Я даже посмела предположить, что они были когда-то сняты с ее любимого чешского абажура, который им с матерью удалось каким-то чудом вывезти из страны, когда они иммигрировали в Европу. Швы плотной бумаги были аккуратно проклеены, что контрастировало с упаковкой, которую делала я, где зачастую скотча было больше, чем бумаги.

В первые несколько лет от ее посылок даже исходил аромат ее любимых духов. Она всегда считала, что у элегантной женщины должен быть собственный, уникальный аромат. «Элегантность – это постоянство в своих предпочтениях. Элегантная женщина очень хорошо знает себя, и ее никогда не кидает из стороны в сторону», – говорила она мне, когда я начинала с ней спорить, пытаясь ее убедить, что очень скучно пользоваться всю жизнь одним ароматом. Я мечтала, что, когда вырасту, у меня будет большая актерская гримерная с туалетным столиком, заставленным разными духами и баночками с косметикой.

Но только сейчас, спустя много лет, я начала понимать значение ее мудрых слов. Потому что, куда бы я ни путешествовала, в какую бы страну ни приезжала, везде, где я чувствовала запах лаванды, я невольно вспоминала ее образ. Уже тогда она говорила со мной об имидже элегантной женщины и его силе: «Внученька, элегантную женщину всегда ждут. Даже когда ты еще не зашла в комнату, гости, почувствовав аромат твоих духов, должны ждать, что сейчас появишься ты…» Так и я – жду ее до сих пор. Как будто одинокий ребенок, я надеюсь, что она вот-вот зайдет и улыбнется мне нежно, протянув руки для объятий, когда слышу где-то ее запах. Только со временем я поняла, как недооценивала силу аромата.

Конечно, у нее были не одни духи, но запоминающийся аромат лаванды был во многих ее вещах. В саше для одежды, в креме для тела, просто в комнатах ее дома – везде присутствовала душа этого лилового цветка. И, что меня окончательно покоряло, – у нее был свой секретный рецепт песочного печенья с ароматом лаванды.

* * *

В этот раз я тоже постаралась принюхаться к заветной коробочке – и мне показалось, что даже спустя десять лет я слышу ее любимый аромат.

Спустя десять мнут кропотливого труда распаковщика посылок (десять минут, как вы уже поняли, для моего терпения был большой срок) я добралась до восхитительной деревянной шкатулки, внутри которой лежала небольшая карточка, на которой ровным, внушающим доверие, красивым почерком бабушки было написано: «Внученька, помни, что у тебя могут отобрать все: семью, дом, родину, но элегантность – НИКОГДА». Она как никто понимала значение этих на первый взгляд простых слов, так как еще в детстве, после революции, ей с матерью пришлось уехать жить в чужую страну. И забыть о том, что когда-то они принадлежали другой истории. Я могу сказать одно: ее мама, как и сама моя бабушка, была очень элегантной женщиной, даже несмотря на то что большую часть своей жизни они прожили в пугающей бедности.

Поэтому меня удивил предмет, который я обнаружила внутри коробки.

В следующие несколько мгновений аккуратно, дрожащими от волнения руками я достала удивительно тонкую фарфоровую пару, а если быть «по-пушкински» точнее – изящнейшее, слонового цвета блюдце и небольшую, совсем хрупкую чашку для кофе.

Все это изящество просто варварски диссонировало с облупившейся зеленой краской на стенах моей небольшой комнаты. Красивый рисунок, нанесенный вручную тонкой кистью на нежную поверхность чаши, ярко отличался от крупного, грубого орнамента советских штор. Даже изящная сахарница, подаренная мне заведующей нашей столовой, смотрелась на фоне этого фарфорового искусства просто алюминиевым ведерком.

И, как вы уже, наверное, догадываетесь… В этот день и произошел долгожданный переворот в моем сознании.