Проект Атман. Трансперсональный взгляд на человеческое развитие - Кен Уилбер Страница 18

В завершение краткого обсуждения трансляции и трансформации, можно отметить, что два этих основополагающих процесса играют важную роль и в психопатологии, поскольку конкретный тип трансформации создает предпосылки для конкретного вида заболевания, тогда как трансляция сама по себе определяет природу специфических симптомов, рано или поздно выходящих на поверхность.

Позвольте привести небольшой пример. Для начала отметим, что вытеснение является не трансформацией, а, скорее, одним из видов неудачи чистой трансформации (другие виды — это приостановка, фиксация, диссоциация и регрессия). Если самость в процессе трансформации, скажем, тифонической области в эгоическую, сталкивается с сильным вытеснением, например, агрессии, то восхождение сознания в отношении этого аспекта самости останавливается. Или, точнее, начиная с данной стадии, импульс гнева будет ошибочно транслироваться по отношению к любой глубинной структуре, которая в итоге отвергает этот импульс. Эволюционное преобразование искажается, ибо импульс ошибочно транслируется на каждой стадии после вытеснения. Такая неправильная трансляция означает, что индивид может представлять себе эти импульсы не с помощью подходящих знаков, а лишь посредством символов, а эти символы представляют скрытые аспекты самости, застревающие с этого момента на низших уровнях бытия индивида. Мы могли бы сказать, что такие символы представляют аспекты самости, происходящие от другого уровня сознания (в данном случае, тифонического), и потому не могут преодолеть разрыв, отделяющий их от наличного уровня. При отсутствии вытеснения гнев мог бы легко трансформироваться до эгоического уровня и войти в осознание как знак, а индивид сумел бы корректно транслировать свою ситуацию как: «Да я злее самого черта!». При наличии вытеснения, однако, один из аспектов самости остается на более низком уровне, его нельзя трансформировать как следует, а потому он входит в осознание только как символ (ведь именно символы, а не знаки, представляют другие уровни), — и следовательно, индивид неправильно транслирует подлинную форму своей наличной реальности. И эта ошибочная трансляция навязчиво вращается вокруг символа, неудобно застрявшего в трансляционном процессе и создающего излишнюю тайну в его осознании.

Гнев, таким образом, трансформируется в символ… и в симптом. Последний, в своей основе, является символом некоторого аспекта самости, который стал диссоциированным от сознания [417], задерживается на низшем уровне самости или регрессирует туда, не может транслироваться в качестве знака, и потому проявляется лишь как символ/симптом. (Я не говорю здесь об определенных симптомах, которые генерируются на одном уровне и связаны лишь с перекрестными знаками, как в случае познавательного диссонанса [124]. Речь не идет также и о некоторых из наиболее важных симптомов — о тех, что являются символами более высоких уровней, пытающимися возникнуть в сознании, о симптомах, указывающих не на «Ид», а на Бога. Некоторыми из них мы займемся позднее.)

При отсутствии вытеснения гневный импульс разрядился бы просто и легко, во всяком случае был бы легко узнан и правильно транслирован. Однако при наличии психологического сопротивления он способен трансформироваться и транслироваться в какие‑то искаженные языки или формы. Он может прямо транслироваться или вымещаться на других людей или объекты. Кроме того, первоначальный гнев может быть ретрофлексирован, транслирован обратно на самость, так что человек испытывает уже не гнев, а подавленность (классическая психоаналитическая теория депрессии). Или же он может полностью проецироваться, то есть изначально транслироваться на другое лицо, причем проецирующий остается с чувством боязливой тревоги, поскольку теперь не он, а другой выглядит враждебным и злящимся на него. (Кстати, вид ошибочной трансляции обычно определяется глубинной структурой той стадии, на которой имело место вытеснение или сопротивление.)