Мозгоускорители. Как научиться эффективно мыслить, используя приемы из разных наук - Ричард Нейсбит Страница 17

В основном мы живем с ощущением, что нам доподлинно известно, что происходит у нас в голове, — о чем мы на самом деле думаем и как происходит мыслительный процесс. Мы даже не подозреваем, какая пропасть лежит между этим убеждением и реальностью.

Из двух прочитанных глав уже должно быть ясно, что большинство факторов, влияющих на наши убеждения, мнения и поведение, укрыты в тени нашего сознания. Стимулы, на которые мы редко обращаем достаточно внимания, — если осознаем их вообще — могут значительно воздействовать на наше поведение. А многие из тех стимулов, которые мы все же замечаем, имеют куда более серьезные последствия, чем можно вообразить.

Мы не знаем, что замедляем шаг, когда думаем о пожилых людях. Мы не понимаем, что Дженнифер учится, по нашему мнению, лучше, чем Жасмин, отчасти потому, что мы знаем о том, что семья Дженнифер стоит выше на социальной лестнице. Мы не осознаем, что поддерживаем повышение местного налога на образование отчасти потому, что выборы проводятся в школе. Мы не осознаем, что подписали петицию Боба, а не Билла отчасти потому, что петиция Боба напечатана более легко читаемым шрифтом. Мы не осознаем, что Марион кажется нам более дружелюбной, чем Марта, отчасти потому, что с Марион мы пили горячий кофе, а с Мартой — чай со льдом. Хотя нам кажется, что работа нашего ума доступна нашему контролю, в большинстве случаев это не так. Мы мгновенно находим объяснение любому своему мнению и поступку, но часто это объяснение не имеют ничего общего с настоящими причинами. Из подобных фактов об осведомленности и сознании можно сделать далекоидущие выводы, как мы ведем себя в повседневной жизни.

Сознание и ложные воспоминания (конфабуляция)

Много лет назад мы вместе с Тимоти Уилсоном решили выяснить, как люди объясняют себе когнитивные процессы, которые влияют на их взгляды в обычных повседневных ситуациях [54]. Мы предполагали, что многие неправильно идентифицируют когнитивные процессы, когда им не хватает знаний о том, что происходит у них в голове, или когда эти знания ошибочны. И все это оттого, что у них нет понимания мыслительных процессов — только теоретическое представление о том, как это может быть.

В одном нашем простом исследовании испытуемые должны были запоминать пары слов. Затем мы попросили их принять участие в «исследовании словесных ассоциаций». Например, одна из пар в первом исследовании была «океан — луна». В задании на ассоциации мы просили участников назвать моющее средство или стиральный порошок. Вероятно, вас не удивит, что запоминание той пары слов привело к тому, что наиболее популярным ответом стал порошок Tide [55]. (Конечно, не все участники запоминали именно пару «океан — луна», чтобы у нас было с чем сравнить.) Когда задание было выполнено, мы спросили участников, почему они назвали именно это слово. Практически никто не вспомнил пару, которую они запомнили перед этим. Вместо этого участники выделяли какую-нибудь особенность предмета («Tide — самый популярный порошок»), личную ассоциацию («Моя мама использует Tide») или свою эмоциональную реакцию на него («Мне нравится его упаковка»).

На прямой вопрос о воздействии слов-стимулов примерно треть согласилась с тем, что, возможно, эти слова действительно повлияли на их ответы. Но этого недостаточно, чтобы полагать, что эти участники действительно осознавали связь. Были очень важные сочетания слов, про которые ни один участник даже не подумал, что они могут влиять на его ассоциации. А были такие сочетания, когда участники утверждали, что они сильно повлияли на их ассоциацию, хотя в действительности это было не так. (Мы точно знаем это, потому что нам известен тот предел, до которого запоминание пар слов реально влияет на вероятность ассоциации со словом-намеком). Это исследование показывает, что люди не только не осознают протекающие у них в голове мыслительные процессы, но и не способны восстановить такой процесс, когда их прямо о нем спрашивают.

Люди могут не просто ошибаться, полагая, что фактор А не повлиял на конечный результат Б, они могут искренне верить, что это конечный результат Б повлиял на исходный фактор А.

По завершении эксперимента участники писали отчеты, и порой объяснения, почему они пришли к тем или иным выводам, казались перевернутыми с ног на голову. Например, мы показывали студентам интервью с преподавателем колледжа, который говорил с европейским акцентом. Половине участников показали видео, где преподаватель представал дружелюбным, приятным и полным энергии человеком. Другой половине участников показали другое видео, где этот преподаватель разговаривал как холодный, властный и придирчивый человек, не доверяющий своим студентам. Затем участники должны были определить, насколько им понравился преподаватель, и оценить три его качества, которые оставались неизменными в обоих вариантах интервью: его внешность, манеры и акцент.