Отпустите их. Как подготовить детей к взрослой жизни - Джули Литкотт-Хеймс Страница 14

Оставшуюся часть вечера Изабель с пристрастием допрашивала нас: как мы попали в Стэнфорд и что, на наш взгляд, было “изюминкой”. Когда Изабель отлучилась в уборную, Триш сменила тему, но потом Изабель снова завела разговор о Стэнфорде. Она словно получила уникальный шанс разобрать на части мозг стэнфордских студентов, и ей казалось это жизненно важным для успеха ее собственных детей.

Больше всего в тот вечер было заметно, что она постоянно повторяла, что ее сыновья недостаточно хороши. “Мой ребенок не такой особенный, ему не хватает того-то и того-то”. Нам с подругами стало из-за этого просто неловко. Каждый из нас в детстве испытал такой подход на себе, и мы знали, как тяжело, когда тебе на каждом шагу говорят, что ты недотягиваешь, что тебе чего-то там не хватает, а то, что доставляет тебе удовольствие, для поступления в вуз не имеет значения. Тем вечером мне было просто жалко детей этой женщины.

Вскоре Изабель принялась выспрашивать, как родитель может повысить шансы поступления в Стэнфорд и что делали наши семьи. Каждая из нас по-своему рассказала, что родители и правда нас поддерживали, но в старших классах старались не трогать и гораздо чаще не давили, а просили успокоиться и расслабиться. Изабель смотрела на нас как на инопланетян, а может, и обманщиц.

Я попыталась выведать у Изабель, что ее детям нравится. “Ну, один любит тхэквондо, — ответила она, — но он никогда не будет лучшим, и это точно не поможет ему поступить в колледж”. Еще она начала жаловаться, что не может угнаться за ценами на репетиторов и внешкольные занятия для своего среднего ребенка.

Мы с подругами пытались показать Изабель роль родителей под другим углом, но она нам явно не верила, и, по-моему, мы мало чего добились. Мы в каком-то смысле даже почувствовали, что должны помочь детям Изабель и успокоить ее саму. Но результат был нулевой. Она, видимо, по-прежнему считала, что мы сверхлюди и поэтому попали в Стэнфорд, а ее дети обычные, и надо сделать все возможное, чтобы сгладить их изъяны.

Мы говорили, что наши школьные друзья поступили в другие университеты и прекрасно там себя чувствуют, но Изабель такой вариант не устраивал. В ее голове была четкая градация элитных университетов, и «чувства» не имели никакого значения. На меньшее, чем Стэнфорд, для своего восьмилетнего мальчика она была не согласна».

Во время этого рассказа мои мысли то и дело возвращались к Чилин. Хотя она не упоминала о родителях и воспитании, в ее размышлениях я увидела важное предупреждение. Мы представляем себе мечты как безграничное, безбрежное царство, но в реальности часто именно мы, родители, задаем параметры, условия, рамки, в которых нашим детям разрешается мечтать, и составляем списки дел как путь к мечте.

Я, конечно, признаю, что сама иногда пытаюсь влиять на то, какие мероприятия и возможности «выбирают» мои дети. Осенью 2005 года я уже три года работала деканом по делам первокурсников. Нашей дочери Эвери тогда было четыре. В первый день вводного курса мы устроили ужин для родителей новоиспеченных студентов, и я произнесла большую речь о том, что нужно доверять детям, что они сделают правильный выбор, что они сами должны ковать свою судьбу. На следующий день была среда, и мне надо было забрать Эвери из Bing Nursery School. Когда мы с ней собрались уходить, одна из воспитательниц подвела меня к столу с дюжиной маленьких белых холстов с акварелями. С явной похвалой она объяснила, что рисунок Эвери занимает весь холст, а это очень необычно для четырехлетнего ребенка. Я улыбнулась, кивнула и попыталась изобразить заинтересованность, но сама подумала: «Ну да, замечательно, однако поступить в Стэнфорд это не поможет». Как декан я все красочнее рассказывала другим родителям, что не стоит излишне вмешиваться в жизнь детей, а как мать не могла заставить себя следовать собственным советам.