Комплекс Кассандры. Современный взгляд на истерию - Лори Лэйтон Шапира Страница 14

Это описание не только истерической женщины; оно похоже и на описание самой Кассандры. И действительно, Криста Вольф так рассказывает о том, как женщина переживает себя посредницей:

«Время остановилось; мне не следовало ни на кого надеяться. И холод могилы. Последнее расставание с собой и со всеми остальными. Так мне казалось. До тех пор, пока смертная мука не приняла форму голоса, вырывавшегося из меня, через меня, по пути расчленявшего меня на части и таким образом освобождавшегося от меня. Свистящий тихий голос, свистящий там, откуда он исторгался, который заставлял стыть мою кровь и вставать дыбом мои волосы. Который, распространяясь, становился все громче и ужаснее, заставляя трястись и трепетать все мои члены. Но голосу было все равно. Он плыл надо мной, свободный, и все визжал, визжал и визжал» [111].

Описание Кассандры в «Агамемноне» Эсхила («доведенная до сумасшествия своим пророческим даром» [112]не так уж сильно отличается от описания Фрейдом «болезненного аффекта, плача, стона, бреда» истерика [113]. Точно так же мнение жившего в XVII веке врача Уильяма Гарвея об «искажениях разума, галлюцинаторном бреде, меланхолии, пароксизмах безумия, как если бы человек в аффекте находился под властью заклятья» [114]очень похоже на приведенное ниже описание Пифии в приступах пророческого транса:

«Самые смелые краски вряд ли подойдут для описания конвульсий, которые вскоре привели ее в неподвижное состояние. Мы видели ее тяжелую грудь, изменение выражения лица, все ее конечности постоянно находились в невольном движении; но она исторгала лишь протяжный плач и глубокое рычание. Затем, с горящими глазами, вздыбленными волосами и исторгая вой… она сорвала у себя с головы повязку и среди самых ужасных завываний произнесла несколько слов» [115].

Классический ученый И.Р. Додд считал, что бог использовал голос Пифии «точно так же, как делает так называемый „контроль“ у современных медиумов» [116].

Психиатр Ян Эренвальд ясно обозначает связь между Пифией, женщиной-посредницей в трансе, ведьмой и истериком, отмечая, что общим у них у всех является «возникновение вторичной личности и состояний явной одержимости, характерного конверсионного симптома истерии, состояния, которое врачи эпохи Ренессанса называли меланхолией, а охотники за ведьмами из Салема прозвали удушающей матерью.

Таким образом, в перспективе современной клинической психиатрии существует непрерывная линия, которая тянется от покорности и конвульсий монашек Лудэна и Лувье, колдуний Салема, сомнамбулических женщин Месмера, истеричек Шарко — к более драматическим проявлениям медиумо-мистического транса» [117].

Сам по себе транс, по мнению Я. Эренвальда, существовал всегда, на протяжении всей истории:

«Он был известен в Египте и на Дальнем Востоке, а также у сивилл и пифий античной греко-римской эпохи; он существовал среди очень близких доверенных лиц иудейских пророков от Амоса и Осии до Иеремии и Исайи. Он стал частью фольклора народов, не имевших своей письменности: от колдунов Гаити и других тотемных общин Вест-Индии до знахарей и шаманов Южной Америки, Сибири и Центральной Африки. Религиозные восторги и экстазы или же некоторые другие измененные состояния сознания, иногда восходящие до транса, встречаются в описаниях католических мистиков и святых. Некоторые из них, включая святую Терезу из Авилы и Жанну д'Арк, кажется, часто колеблются на грани между колдовством и святостью» [118].

Внушаемость и восприимчивость истериков была хорошо известна, однако ее позитивный потенциал посредничества редко получал признание. Тони Вульф прекрасно описывает созидающую функцию женщины-посредницы в качестве носителя коллективных ценностей и интерпретатора своего времени: «Настоящее содержит себе прошлое и будущее. Помрачение сознания опирается на темные бессознательные семена, из которых выросли и вырастут объективные культурные ценности. Именно такую бессознательную основу воспринимали структурные формы посредницы.

…Если она обладает способностью различать на уровне чувства или понимания особые ценности и ограничения сознания и бессознательного, личного и безличного, того, что принадлежит ее Эго, а что — окружению, тогда ее способность, позволяющая ей раствориться в содержании объективной психики, даст ей возможность оказывать положительное культурное влияние… В таком случае она отдает себя служению новому — возможно, пока еще скрытому — духу своего времени» [119].

Для того чтобы это случилось, по мнению Вульф, необходимо, чтобы у женщины-посредницы наступило осознание и она обрела способность к различению — «…так, чтобы стать действительно посредницей, а не чистым медиумом. Вместо того чтобы отождествлять себя и других с коллективным бессознательным содержанием, совершенно не связанным с реальностью, ей следует отдать должное своей способности быть посредницей, которая является средством восприятия этого содержания» [120].

Тони Вульф отмечает интересный факт, что первый медиум в современную эпоху появился в 1848 году; в том же году началась эмансипация женщин, а Маркс и Энгельс опубликовали Манифест коммунистической партии. Некоторые верят в то, что этот период был началом эры Водолея, что должно было указывать на жизненно важную роль женщины-посредницы в новую эпоху.

Но для того чтобы ее поведение можно было считать позитивным, женщина-посредница должна обладать крепким эго-сознанием, осознавать свои границы, уметь отличать личное от трансперсонального и вступать с ним в контакт. Ее Эго также должно быть проницаемо, чтобы она могла воспринимать коллективные представления, ибо она должна служить для них посредницей и проводником. Таким образом, традиционная патриархальная модель Эго-структуры оказывается неподходящей.

Ян Эренвальд заметил, что «спустя более полувека после открытия релятивистской физики и квантовой механики наши теории личности по-прежнему погрязли в классической иудео-христианской или аристотелевской традиции» [121]. Человек считается непроницаемой крепостью — самоподдерживающейся, закрытой и изолированной системой, — действующей во Вселенной, существующей в эвклидовом пространстве и нерелятивистском времени согласно законам Ньютона и закону причинно-следственной связи Аристотеля. Эренвальд утверждает, что «отрицание и отвержение телепатической связи развивающимся детским Эго стало обязательным для нашей культуры» [122]. Он выступает за открытую, трансперсональную модель личности, модель, предшествующую так называемым пси-феноменам (телепатии, ясновидению, предсказаниям).